Избранное - [204]

— Если Победитель с вами обошелся не так, как надо, — простите его. Он еще молод.

Сунь был несколько разочарован, но почувствовал, что перед ним человек умный.

— Я пришел к вам поучиться! — сказал Сунь.

Ша Цзылун не принял вызова. Вошел Ван с чайником. Он спешил посмотреть, как схватятся старики, поэтому принес невскипевшую воду и разлил ее в чашки.

— Победитель, — сказал Ша, поднимая чашку, — разыщи-ка Сяо-шуня и Тянь-хуэя, мы с почтенным Сунем будем ужинать.

— Что, что? — упавшим голосом переспросил Ван. — Вот как! — Он был вне себя, хотя и не решался высказать это.

— Нелегко с учениками? — спросил Сунь.

— У меня нет учеников. В чайнике не кипяток. Пойдемте в чайную. Перекусим, выпьем чаю.

Ша Цзылун положил в атласный кошелек нюхательный табак, деньги и упрятал его за пояс.

— Нет, я не голоден, — решительно заявил Сунь.

— Тогда поговорим немного.

— Я пришел поучиться вашему искусству.

— Вы опоздали. — Ша показал на свой живот. — Я растолстел!

— Ну и что же. Научите меня вашему «поражающему пятерых тигров удару».

— Моему удару? — усмехнулся Ша. — Забыл. Начисто забыл! Говорю вам: поживите здесь у меня несколько дней, мы погуляем с вами, а потом я дам вам денег на обратную дорогу.

— Зачем мне гулять? В деньгах я не нуждаюсь. Я приехал учиться искусству. — Сунь поднялся. — Посмотрите, я покажу, что умею, а вы скажите, достаточно ли я овладел мастерством.

Не дожидаясь ответа, он так стремительно выбежал во двор, что спугнул голубей. Скинув халат, старик заработал кулаками, ноги его стали подвижными, руки — стремительными. Косички закружились в воздухе, как спустившиеся с неба бумажные змеи. Быстрые удары сыпались во все стороны с удивительной точностью. Он двигался по кругу, приближался и снова удалялся. Но вот кулаки замерли, старик остановился. Так спугнутые птицы вдруг сразу возвращаются в свои гнезда.

— Отлично! Отлично! — сказал Ша Цзылун.

— Научите меня своему удару! Ша Цзылун спустился со ступенек.

— Почтенный Сунь, истинно говорю вам: мое копье и мое искусство вместе со мной лягут в гроб!

— Не научите?

— Не научу!

Бородка Суня зашевелилась, но он не сказал ни слова, затем вбежал в комнату и собрал вещи.

— Ну что ж, прощайте!

— Отужинайте со мной, тогда поедете!

Сунь промолчал.

Ша Цзылун проводил гостя до двери, вернулся в комнату и склонил голову перед стоящим в углу копьем. Затем направился в чайную, где его должен был ожидать Ван Победитель.

С тех пор Ван не выступал на храмовых праздниках и ярмарках, и никто больше не воспевал Ша Цзылуна. Наоборот, говорили, что Ша Цзылун смалодушничал и не решился сразиться со стариком; а тот старик — о! — он может ударом кулака быка повалить! Ему проиграл не только Ван Победитель, сам Ша Цзылун не смог ему противостоять!

Между тем Ван не раз навещал старого Суня, а Ша Цзылун молчал, будто это его не касалось. И постепенно «Ша Цзылун с волшебным копьем» был всеми забыт.

По ночам, когда все расходятся, Ша запирает дверь и начинает перебирать свои пики, затем, прислонившись к ним, задумчиво смотрит на звездное небо. Он вспоминает былое величие… Вздыхает, ласково гладит рукой свои копья, их холодные гладкие древка и с усмешкой повторяет:

— Не научу! Никого не научу!

Перевод А. Файнгара

СТАРЫЙ ВОЛ, РАЗБИТАЯ ПОВОЗКА Эссе Главы из книги

От переводчика

В самом начале книги Лао Шэ вспоминает популярнейшую китайскую легенду. Жил когда-то молодой Пастух; однажды его выгнали из дома, разрешив взять с собой лишь старого вола и разбитую повозку. Но оказалось, что вол умеет говорить человеческим голосом, и он помог Пастуху взять в жены небесную фею Ткачиху. Когда вола не стало, Ткачиха сбежала в свои чертоги, но Пастух так горевал, что боги разрешили ему раз в году — в седьмой день седьмого месяца по лунному календарю видеться с женой. Для этого сороки устраивают мост через Небесную реку Млечный Путь.

Писатель уверяет, что название книги лишь случайно связано с этой легендой. Но разве так уж неправдоподобно предположение, что, сравнивая себя со «старым волом», 36-летний Лао Шэ хочет сказать, что и он может дать хороший совет, что и в его, тогда еще не очень длительном, опыте есть нечто достойное внимания? Сам он рассматривает свой опыт критически, иногда излишне строго, иногда с долей иронии, но в целом ведет серьезный откровенный разговор об отношении писателя к своей работе, к самому себе и к окружающему миру. Не со всем написанным обязательно соглашаться — позже сам Лао Шэ о многом говорил иначе, — но читать эти очерки, имеющие немалое историко-литературное значение, интересно и поучительно.

Книга состоит в оригинале из 14 небольших глав. Для перевода отобраны те из них, которые либо связаны с помещенными в настоящем издании произведениями, либо более полно раскрывают идейные и творческие позиции писателя в начале 30-х годов.

В. Сорокин

1. Как я писал «Философию Чжана»

Только что миновал седьмой день седьмого лунного месяца, когда по обычаю вновь в несчетный раз прозвучала легенда, в которой фигурируют старый вол и разбитая повозка. Мальчишки и девчонки слушали ее со слипающимися глазами и частенько, не дослушав до конца, улетали во сне на берег Небесной реки. А на следующий вечер они снова, с не меньшим удовольствием внимали словам предания. Разумеется, я — этот старый вол с разбитой повозкой — не имею никакого отношения к «Встрече на Небесной реке», название же для книги взято мной лишь из-за случайного совпадения во времени. Я даже не обижусь, если меня упрекнут в желании «примазаться к чужой славе». Наверное, самым подходящим заглавием было бы что-нибудь вроде «Творческого опыта» или «Десяти бесед о творчестве»: ведь я действительно хочу говорить об опыте, накопленном мной за годы литературной деятельности, и опубликовал я ровно десять книг. Что ж, заглавия неплохие, но в сравнении со «Старым волом, разбитой повозкой» им: чуть-чуть недостает поэтичности. К тому же, произнося такие слова, как «творчество» или «опыт», человек часто напоминает «раздутого вола»