Избранное - [196]

— Увольте, — возразил серьезно Александр Михайлович. — Что я скажу своей невесте?

— Без венчания не получить наследство, — грустно сказал Николай Евгеньевич, — лишиться пятисот тысяч рублей из-за какого-то обряда!

Александр Михайлович не воспринял всерьез этот разговор и рано утром уехал в Финляндию — из подпольного склада в Териоках должны были перевезти последние двадцать винтовок в лес, надо проверить, хорошо ли Микко заделал яму.

И дня он не прожил в имении, как Красин дал знать телеграммой, что нужно встретиться по интересному коммерческому делу. Свидание состоялось на нелегальной квартире. Красин показался ему постаревшим и усталым. Может, это обманчивое впечатление: было близко к полуночи, одет он по-домашнему, в мягких туфлях, под бархатной толстовкой рубашка без галстука. Жесты вялые, не красинские. Чувствовалась скованность, словно ему было трудно сразу начать деловой разговор, как это бывало не однажды. Взяв со стола квадратный альбом с золотым обрезом, он сказал:

— Интересуюсь Петербургом Пушкина, Чернышевского, Достоевского. Вчера повезло, знакомый букинист на Владимирском удружил. — Задумчиво полистав альбом, Красин продолжал: — Непривычно видеть Неву без Троицкого моста.

Усталый голос выдавал его. Думал он совсем о другом, альбом — просто предлог завязать беседу. Так и произошло.

— Покушение на вашу особу намерены сделать, — сказал Красин и отложил альбом. — Материальное положение партии необходимо срочно поправить. Просим вас жениться — с попом, певчими, шаферами.

— Сватал Буренин, потерпел фиаско, — признался Александр Михайлович, — не подхожу. Какой я жених! И еще как посмотрит на это моя невеста?

Красин окинул Игнатьева медленным взглядом и остался доволен: приятная у человека внешность, хорошие манеры, умен, образован.

— Под венец любая петербургская красавица не откажется пойти, — уже тоном завзятого свата сказал Красин.

— За всех не знаю, а одна серьезно намерена, — пытался на шутку перевести разговор о женитьбе Александр Михайлович.

Не был в настроении шутить Красин. Шмитовское наследство у него расписано до последней копейки. И он заговорил резко:

— Потерять капитал партия не имеет никакого права, вспомните, что говорили, вступая в боевую техническую группу?

— Жизни не пожалею для революции! Так я сказал, так и живу, — спокойно возражал Александр Михайлович. — Но жениться в церкви… с шаферами…

Красин зябко поежился и вдруг, будто пружина его подбросила, сказал:

— Убеждать долго у меня нет времени, считайте женитьбу на Елизавете Шмит сейчас самым главным партийным поручением, — и тут голос его помягчел, — поймите, деньги нужны для будущей революции. Мы не навечно зарыли в землю оружие, у профессиональных революционеров нет, не может быть передышки. Раз нужно жениться — женитесь, брак фиктивный, приданое реальное.

Трудно Александру Михайловичу принять решение. По закону конспирации Ольге нельзя сказать, что брак фальшивый. Походив в строгой задумчивости по кабинету, Красин остановился возле Игнатьева, положил руку ему на плечо.

— Поймите, в выборе мы ограничены, должна быть уверенность, что из наследства не потеряем ни одного рубля. Случается, когда неожиданно появляются сотни тысяч рублей, в человеке вдруг просыпается алчность.

Эти слова обожгли Александра Михайловича. Он возмутился: неужели найдется прохвост, способный присвоить наследство, завещанное партии!

— В царстве денег, — возразил Красин, — редко встретите человека с красивой душой. Без колокола на дележ наследства Шмита сбежались меньшевики и эсеры, требуют свою долю. С большой ложкой тянется муж старшей сестры Шмита. В Центральном Комитете больше нет уверенности, что Екатерина отдаст партии долю братова наследства, которое не ей отказано.

— Муж Екатерины, насколько мне известно, человек с революционными взглядами, — сказал Александр Михайлович.

— Андриканис любит деньги больше, чем революцию, — ответил раздраженно Красин. — Чета Андриканис пытается склонить и Елизавету присвоить деньги. В ветви потомков Саввы Морозова, чтобы порядочных людей пересчитать, одной руки хватит: покойный Николай, Елизавета, Алексей. Теперь-то дошло до вас, какой кристальной честности человек требуется сейчас партии?

— За доверие спасибо, но… брак фиктивный, а жена законная… Что я скажу Ольге?

— До утра подумайте, — назначил срок Красин. — Надеюсь, все взвесите.

В девять утра Александр Михайлович дал согласие. Поставил два условия: развести с фиктивной женой и…

— Развод поручим Шестернину как одному из авторов плана «женитьбы», а защиту перед Каниной возьму я на себя, — сказал Красин и оговорил: — Когда получим наследство.

31

Положение со свадьбой осложнилось. Невеста жила в Париже и не могла вернуться в Россию. В 1905 году она была связана с боевой технической группой в Москве. Полиции известно, что Елизавета разделяла политические взгляды старшего брата.

— Поезжайте в Париж, там сыграете свадьбу, — настаивал Красин. — Наш поверенный ловко обошел хитрого Линка и московский окружной суд. Значительная часть наследства уже у Елизаветы.

В грустном настроении выехал из Петербурга Александр Михайлович. Ни слова не позволили сказать Ольге. Из Парижа быстро дойдут до России вести, что внучка Викулы Морозова вышла замуж за дворянина Игнатьева. О таком, конечно, узнает Ольга. Что будет? Об этом он старался не думать.