Избранное. Компиляция. Книги 1-20 - [2]

Она не красавица. Ее можно назвать привлекательной, ибо ее привлекательность — в глазах того, кто на нее смотрит.

Ее темные волосы собраны на затылке в узел, а небольшая прядь, зачесанная на другую сторону, падает челкой на лоб — так уже давно вошло в моду. Собственно говоря, настолько давно, что потихоньку, незаметно начинает выходить.

Единственный видимый глазу предмет туалета — черная бархатная лента, плотно обвязанная вокруг шеи, ибо все, что ниже, тонет в коричневых разводах фотографической ретуши.

Итак, вот такую сделку он заключил с любовью, во внезапной, отчаянной спешке схватив то, что ему предоставила судьба, от страха вообще ничего не получить после слишком долгого, пятнадцатилетнего ожидания, в течение которого он упорно отворачивался от любви.

Та ранняя, та первая любовь (которой, как он тогда поклялся, суждено было стать последней) теперь превратилась лишь в неясную тень, полузабытое напоминание о прошлом. Маргарита… Теперь он может произнести это имя, и оно ничего не значит. Словно сухой и безжизненный цветок, сплющенный между страницами старой книги.

Имя из прошлого — даже не его собственного, а чьего-то другого. Ибо считается, что каждые семь лет мы полностью обновляемся, и от тех, кем мы были, ничего не остается. Так что он уже дважды стал кем-то другим.

Дважды отдалился от того двадцатидвухлетнего мальчика — с тем же именем, что и у него сейчас, Луи Дюран, и, кроме этого, их ничего не связывает — мальчика, который постучался в дверь дома своей невесты накануне их свадьбы, с букетом в руке и с сиянием в глазах. Который поначалу стоял и тщетно ждал ответа. А потом увидел, как дверь медленно распахнулась и из дома вышли двое мужчин и вынесли лежавшее на носилках под покрывалом тело.

— Эй, прочь с дороги!

Он увидел кольцо на волочащемся по земле пальце.

Он не вскрикнул. Не издал ни звука. Наклонившись, осторожно положил свадебный букет на проплывшее мимо ложе смерти. Потом повернулся и пошел прочь.

Прочь от любви на пятнадцать лет.

Маргарита — так ее звали. У него ничего не осталось, кроме ее имени.

Этому имени он остался верен до самой смерти. Ибо он тоже умер, хотя и медленней, чем она. Двадцатидвухлетний мальчик умер, превратившись в двадцатидвухлетнего молодого человека. Он тоже, в свою очередь, до самой смерти хранил верность тому имени, которому был предан его предшественник. А после смерти молодой человек двадцати девяти лет переродился в тридцатишестилетнего мужчину.

И вдруг в один прекрасный день копившееся в течение пятнадцати лет одиночество, до поры до времени сдерживаемое, прорвалось, нахлынуло на него, охватило пустотой, из которой он в панике стал искать выхода.

Какая угодно любовь, откуда угодно, на любых условиях. Быстрее, пока не поздно! Только чтобы не быть больше одному.

Если бы он тогда познакомился с кем-нибудь в ресторане…

Или даже если бы встретил кого-то на улице…

Но не познакомился. Не встретил.

Вместо этого ему на глаза попалось объявление в газете. Объявление из Сент-Луиса в новоорлеанской газете.

От любви не уйдешь.

Звук колес остановившегося прямо под окнами экипажа заставил его прервать свои размышления. Положив портрет в бумажник, он опустил его в карман. Затем вышел на веранду и поглядел со второго этажа вниз, наклонившись через окаймленные ярко-красными фуксиями перила. Внезапно брызнувшее на него солнце побелило ему спину — будто мукой посыпало.

Во внутренний дворик — патио — с улицы входил чернокожий слуга.

— Почему ты так долго? — крикнул ему с балкона Дюран. — Цветы купил?

Вопрос был совершенно риторическим, поскольку негр нес в руках конусообразный пакет, сквозь пергаментную обертку которого просвечивало что-то нежно-розовое.

— Да купил.

— Экипаж приготовил?

— Он вас ждет.

— Я тебя едва дождался, — продолжал он. — Ты ушел, как…

Слуга с философским добродушием покачал головой:

— Влюбленный мужчина вечно спешит.

— Ну поднимайся же, Том, — нетерпеливо позвал он. — Ты что, там целый день стоять собираешься?

Все так же благодушно улыбаясь, Том продолжил прерванное движение к фасаду дома и вскоре скрылся из виду. Минутой позже наружная дверь квартиры отворилась, и он предстал перед ее владельцем.

Последний, обернувшись, подошел к нему, схватил букет и поспешными нервными движениями развернул упаковку, не особенно церемонясь с содержимым пакета.

— Вы намереваетесь подарить ей цветы или разорвать их на кусочки? — сухо осведомился слуга.

— Послушай, надо же мне посмотреть. Как по-твоему, Том, ей понравятся розы с душистым горошком? — При последних словах в его голосе послышалась жалобная беспомощность, как будто он хватался за соломинку.

— А разве они не всем дамам нравятся?

— Не знаю. Я ведь с девушками только… — Он не договорил.

— Да, цветы подходящие, — снисходительно отозвался Том. — Продавец сказал, что девушкам нравятся, — продолжал он. — Продавец сказал, что все только их и покупают. — Он с хозяйским видом расправил охватывающий цветы фигурный ободок из бумаги, немного примятый упаковкой.

Дюран тем временем поспешно заканчивал сборы, приготовляясь к выходу.

— Я сперва хочу поехать в новый дом, — заявил он, немного запыхавшись.