Избранное. Компиляция. Книги 1-20 - [12]

Даже часы были заведены и начали отсчет времени, новые часы, привезенные из Франции и стоявшие теперь на камине, с корпусом из цельного куска зеленого оникса, украшенным с обеих сторон бронзовыми розочками и увенчанным бронзовым амуром с крылышками, как у мотылька. Их усердное, сосредоточенное тиканье вносило в холодное молчание дома успокаивающую нотку домашнего уюта.

Все было готово, не хватало только жильцов.

Дом ждал, когда прибудет хозяин с супругой, чтобы вступить во владение.

С улицы раздался приближающийся гулкий звук лошадиных копыт, которые, дважды цокнув по мостовой, остановились. Под тяжестью перемещающегося веса скрипнули оси колес. Извозчик профессионально щелкнул языком, снова застучали копыта, и стук, удаляясь, растворился в ночной тишине.

Затем послышался скрип шагов по мощенной плиткой дорожке и заговорщический шепот, словно одна нога делилась с другой каким-то секретом.

Через минуту повернулся ключ во входной двери.

Дюран с женой стояли на пороге открывшейся двери. Перед ними — янтарный свет масляных ламп, за ними, в рамке дверного проема, — ночное небо и рассыпанные по нему звезды. Они стоят неподвижно, не замечая ни того ни другого, позабыв обо всем, что их окружало. Их лица обращены друг к другу, его руки держат ее за талию, ее ладони у него на плечах.

Все замерло, ничто не шелохнется — ни на звездном небе у них за спиной, ни в доме, в ожидании распахнувшем двери. Одно из тех мгновений, которые никогда не повторяются. Поцелуй на пороге семейной жизни.

Мгновение есть мгновение. Они наконец шевельнулись и выпустили друг друга из объятий. Он нежно произнес:

— Добро пожаловать в ваш новый дом, миссис Дюран. Да принесет он вам столько же счастья, сколько вы приносите в него.

— Спасибо, — прошептала она, на секунду опустив глаза, — и вам пускай тоже.

Он подхватил ее и поднял на руки. Раздался легкий шелест юбок. Двигаясь боком, чтобы не задеть дверной косяк, он переступил через порог и внес ее в дом. Затем снова наклонился и под шуршание кружев поставил на ноги.

Вернувшись к двери, он затворил ее и запер на щеколду.

Она стояла на одном месте и оглядывалась по сторонам, не отрывая ног от пола, а лишь поворачивая корпус, чтобы охватить взглядом все, что находилось в гостиной.

— Нравится? — спросил он.

Она подошла к лампе и повернула маленькое колесико, чтобы увеличить капельку пламени до желтого сталагмита. Потом сделала то же самое со всеми остальными. Казавшиеся в темноте матово-бежевыми стены засверкали ослепительной белизной. Стало вдвойне заметно, что все в доме — совсем новое, нетронутое.

— Нравится? — улыбнулся он, ожидая от нее подтверждения как величайшей награды.

Она, сплетя пальцы, восторженным жестом подняла руки к лицу.

— Ах, Луи, — прошептала она. — Как прекрасно. Лучше и быть не может.

— Все это — твое, — ответил он дрогнувшим голосом, переполненный благодарностью за ее слова.

Она, не разжимая пальцев, переместила руки вправо и, наклонив голову, прижалась к ним щекой. Потом — мимо лица влево, и повторила этот жест.

— Ах, Луи. — Она, казалось, не в силах была вымолвить ничего другого. — Ах, Луи.

Они быстро обошли дом, переходя из одной комнаты в другую, и он показал ей гостиную, столовую и все остальное на первом этаже. И в каждой комнате она лишь выдыхала: «Ах, Луи», а под конец, видимо, совсем потеряла дар речи, и из всех слов осталось только «ах».

Когда они наконец вернулись в прихожую, она с некоторой застенчивостью заметила, что надо бы запереть дом.

— Ты найдешь нашу комнату? — спросил он, когда она направилась к лестнице. — Или мне подняться с тобой?

Прежде чем ответить, она на мгновение целомудренно опустила глаза.

— Мне кажется, я догадаюсь.

Он протянул ей лампу — одну из тех, что поменьше.

— Возьми это на всякий случай. Может, Сара зажгла свет наверху, а может, и нет.

Лучи от горящего стержня лампы, которую она держала на уровне сердца, освещали сверху вниз ее лицо, и такой она казалась ему похожей на мадонну. Словно ожил невыразимо прекрасный образ, сошедший со стен средневекового собора, и предстал перед верующим, вознагражденным за свою преданность. Чудо любви.

Она поднялась на ступеньку. На другую. Будто ангел, с сожалением покидающий грешную землю и обернувшийся, чтобы попрощаться с ней.

Он даже протянул руку ей вслед и повторил в воздухе ее очертания, как будто хотел хоть ненадолго задержать.

— Мы расстаемся ненадолго, — тихо проронил он.

— Ненадолго, — эхом откликнулась она.

После этого она повернулась к нему спиной. Видение рассеялось. Теперь она была просто женщиной в вечернем туалете, поднимавшейся по лестнице.

Вслед за ней по ступенькам плыли волны изысканной ткани, из которой было сшито ее самого великолепного за последнее столетие покроя платье.

Свободной рукой она скользила по перилам.

— Смотри внимательней на обои, — сказал он ей вслед. — Тогда точно догадаешься.

Она вопросительно обернулась, недоуменно глядя на него.

— Как так?

— Я хотел сказать, что ты узнаешь нашу комнату по обоям.

— А-а, — послушно протянула она, но было видно, что она его не совсем поняла.

Поднявшись наверх, она прошла вдоль перил, огораживающих лестничную площадку, постепенно скрываясь из виду, пока, наконец, не исчезли ее плечи, а потом и голова. А вслед за ней пропал из его поля зрения желтый круг света, отбрасываемый на потолок ее лампой.