Избранное (из разных книг) - [11]
Кстати, я чуть не забыла: ты помнишь Розу Львовну из второго подъезда? Слушай, у нее был зять, ты его знаешь – когда в семьдесят пятом хоронили Зелика, он одолжил у тебя трешку до среды… Так он ее не отдает, потому что давно уехал! Там, где конверты, его адрес – обязательно напиши ему, он даст тебе много хороших советов! Не маши на меня руками, там ужасная безработица! Не такие опытные инженеры по технике безопасности, как ты, наверняка нужны. Когда будешь устраиваться на работу, не забудь показать свой диплом и фотографию из газеты – они всех уволят, а тебя возьмут!
И я тебя умоляю: не ходи там вечером пешком, там это очень опасно! Не маши на меня руками! Во-первых, в Америке много наркоманов, а во-вторых – негры. Я очень уважаю негров за их борьбу за их права, но кажется, они тоже не любят евреев. И еще вот что хочу тебе сказать:
там, среди капиталистов, бывают очень разные люди. Не маши на меня руками, а слушай! Бывают такие, которые ради сверхприбыли не пожалеют живого человека. Так ты, пожалуйста, не перенапрягайся, хорошо ешь и чаще бывай на свежем воздухе. Что ты смеешься? Ты же у меня как природа: осенью желтый, весной зеленый.
Обо мне не волнуйся: все, что мне надо, у меня есть, а молоко будет приносить Люся. И не уговаривай меня, ты же знаешь: я решила посмотреть, чем тут закончится. Нет, но они же обещали, они же не могут снова обмануть – люди перестанут им верить! Как только придет социализм с человеческим лицом, я тебе сразу напишу… И перестань махать на меня руками – когда ты машешь на меня руками, у тебя лицо, как у того социализма, что сейчас!
Да, чуть не забыла: в этом Нью-Йорке, там есть биржи, так ты на них не ходи. Они носятся как угорелые, тебя затопчут насмерть, это я тебе как мать говорю! И не играй в азартные игры. Что ты смеешься? Ты проиграл Семе в дурака сто рублей или не проиграл? Так он уже давно там, ждет не дождется твоего приезда. Ты опять ему все проиграешь, а остальное пропьешь. Молчи! ТЫ не знаешь, сколько людей спивается при капитализме! Мне Фира рассказывала, она сама видела в программе «Время»…
Что ты опять машешь руками? Потерпи, уже недолго осталось, будешь махать руками на ту статую, которая там стоит… Я знаю, что она молчит, – а что она может тебе сказать, когда ты ей совершенно посторонний человек? Ну хорошо, сыночка, не сердись. Что, тебе уже пора? Ну иди. Хорошо, что ты летишь Аэрофлотом, это так надежно…
Подойди, я тебя поцелую. Кстати, ты помнишь, что там бушует СПИД? И можно, я попрошу этого молодого человека, чтобы он ничего не искал у тебя в чемодане? Он же все равно ничего не найдет, а ты потом не сможешь как следует сложиться. Ну, не надо так не надо. Прощай. То есть, конечно, до свиданья, конечно… Иди. Стой. Сыночка! Если будет плохо с деньгами, ты не стесняйся, звони.
Из дальних странствий
– Хай!
– Чего?
– Привет! Это я. Итс ми.
– Итс кто?
– Ну как же? Я жил тут, напротив!
– Ах да, да… Припоминаю.
– Ну как вы? Я тут не был семь лет…
– Мы? Помаленьку.
– У вас тут такие перемены…
– У нас? Секундочку… Маш, говорят, у нас перемены! голос из КУХНИ. Пускай идет к такой-то матери!
– Вот видите, все по-прежнему.
– Ну как же! А путч? А СНГ?
– А-а. Так это у них.
– А у вас…
– А у нас по-прежнему. Ну вот разве что… Даже не знаю. Ну вот Петька женился.
– Петька женился? Поздравляю!
– Спасибо, он уже развелся. Что еще? Коганы вернулись.
– Вернулись Коганы???
– Ага. И снова уехали. Вы Петрачкова Иван Борисыча знали?
– Петрачкова? А как же!
– Умер он.
– О господи!
– Да чего там «о господи» – реанимировали. Так что ничего, буквально ничего не изменилось. Вот вы приезжайте к нам лет так через… Впрочем, вы где живете?
– В Сан-Франциско.
– Вот и живите себе. Если что-нибудь изменится, я вам сообщу по факсу.
– У вас есть факс?
– Если что-нибудь изменится – будет.
Занавес
Под микроскопом
ПЕРВАЯ АМЕБА. Слушай, чего он на нас все смотрит?
ВТОРАЯ АМЕБА. Смотрит – значит, надо.
ПЕРВАЯ. Я не могу размножаться, когда он смотрит.
ВТОРАЯ. Ой, какие мы нежные.
ПЕРВАЯ. Да! Мы нежные! Нежные мы!
ВТОРАЯ. Хорош выдрючиваться, делай как все.
ПЕРВАЯ(плача). Это унизительно…
ВТОРАЯ. Не смеши людей!
Занавес
Когда я слышу слово «народ», моя рука тянется к валидолу
Звуки жизни
(Радиопьеса)
– Па-алучай! (Звук удара.)
– Я требую уважения к правам человека!
– На! (Звук удара.)
– Если вы не прекратите, всем будет хуже!
– А вот тебе и ногой! (Звук удара.)
– Низкий негодяй, умрите! (Выстрел.)
– Это вы мне?
– Вам.
– Странно. (Стук тела.)
Занавес
Чушкин и Амальгамский
ЧУШКИН(поднося кулак). Видал?
АМАЛЬГАМСКИЙ. Да уж не раз.
ЧУШКИН. И чего думаешь?
АМАЛЬГАМСКИЙ. Думаю, надо бы помолчать.
ЧУШКИН. А ты скажи.
АМАЛЬГАМСКИЙ. Зачем?
ЧУШКИН. Я же вижу, тебе свербит сказать.
АМАЛЬГАМСКИЙ. Спасибо, я потерплю.
ЧУШКИН. Во-от! Хитрожопые вы, за это вас народ и не любит!
Занавес
Патриот и прохожий
ПАТРИОТ(входя с топором). Где тут живут эти…
ПРОХОЖИЙ. Какие?
ПАТРИОТ. Ну, такие…
ПРОХОЖИЙ. Такие тут больше не живут.
Занавес
В песочнице
– Давай играть, будто ты серб, а я хорват!
– А это как?
– Ну, ты моих всех убьешь, а я твоих всех…
– Ух ты! Класс! А потом?
– А потом: будто ты абхаз, а я грузин! Мы с тобой понарошку помиримся, а потом я сзади нападу. А Толька будет как будто русский, отвернется и ничего не заметит!
Считается элегантным называть журналистику второй древнейшей профессией. Делают это обычно сами журналисты, с эдакой усмешечкой: дескать, чего там, все свои… Не будем обобщать, господа, – дело-то личное. У кого-то, может, она и вторая древнейшая, а у меня и тех, кого я считаю своими коллегами, профессия другая. Рискну даже сказать – первая древнейшая.Потому что попытка изменить мир словом зафиксирована в первой строке Библии – гораздо раньше проституции.
Новая повесть Виктора Шендеровича "Савельев» читается на одном дыхании, хотя тема ее вполне традиционна для русской, да и не только русской литературы: выгорание, нравственное самоуничтожение человека. Его попытка найти оправдание своему конформизму и своей трусости в грязные и жестокие времена — провалившаяся попытка, разумеется… Кроме новой повести, в книгу вошли и старые рассказы Виктора Шендеровича — написанные в ту пору, когда еще никто не знал его имени.
Те, кто по ту сторону телеэкрана составляет меню и готовит все это тошнотворное, что льётся потом из эфира в несчастные головы тех, кто, вопреки еженочным настоятельным призывам, забыл выключить телевизор, сами были когда-то людьми. Как это ни странно, но и они умели жить, творить и любить. И такими как есть они стали далеко не сразу. Об этом долгом и мучительном процессе читайте в новой повести Виктора Шендеровича.
В новый сборник Виктора Шендеровича вошли сатирические рассказы, написанные в разные, в том числе уже довольно далекие годы, но Россия – страна метафизическая, и точно угаданное один раз здесь не устаревает никогда.Тексты этой книги, лишенные общего сюжета или сквозного героя, объединены авторским определением – “Хроники любезного Отечества”… А еще – соединяют их в единое целое яркие и ироничные иллюстрации блестящего и уже давно ставшего классиком Бориса Жутовского.
СОДЕРЖАНИЕРудольф Итс — Амазонка из ДагомеиВиктор Шендерович — Страдания мэнээса ПотаповаДжеймс Хедли Чейз - Капкан для Джонни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли яркие и характерные произведения писателя, в них пародийны и герои, и художественное пространство, в котором они живут, и рассказчик, ведущий повествование, и сами темы. Михаил Зощенко зло высмеивает цинично-расчетливых или сентиментально-задумчивых добытчиков индивидуального счастья, интеллигентных подлецов и хамов, показывает в истинном свете пошлых и никчемных людей, готовых на пути к устроению личного благополучия растоптать все подлинно человеческое.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В представленном на суд читателя цикле рассказов иногда используется ненормативная лексика. Так же, по ходу повествования может наблюдаться частичное пренебрежение нормами русского языка, как в отношении пунктуации, так и орфографии, что будучи замечено внимательным читателем, должно восприниматься как авторский замысел и никак иначе. В разное время, многие из этих рассказов участвовали в сетевых конкурсах, и бывало, занимали призовые места. Как бы то ни было... и тем не менее... тьфу, едрёна вошь, приятного чтения, дружище!
Юмористическая повесть «Подходцев и двое других» полна юмора, выдумки, но и грусти, некоторой ностальгии по ушедшей молодости, веселой и бесшабашной богемной жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.