Избранное - [156]

— О себе я, правду говоря, не думал, но вообще думал о том, кого хорошо бы поставить вместо Глебова, — начал было Хрусталев.

Однако Пронин мягко остановил его:

— Знаю. Терентий Кузьмич говорил мне. Будем смотреть, советоваться.

Принеся в жертву дружбе заманчивое предложение Пронина, Хрусталев теперь чувствовал себя немного растерянным, даже как бы в глупом положении. Он не мог явиться к Феде и рассказать все, как было, потому что сознавал, что это лишь обострит их отношения: то обстоятельство, что предложение было сделано Хрусталеву, уже само по себе затрагивало самолюбие Феди — администрация — это его конек. Однако Федя знал о разговоре Пронина с Хрусталевым от одного информированного человека.

Младший научный сотрудник кандидат наук Паша Коридов был контактный малый без идей, без привычки к труду, леноватый и частью понимал это. Все свои силы и то небольшое упорство, что имел, он фанатично выложил на ублажение шефа, который за уши дотянул его до защиты. Защитился и вот уже три года стриг купоны со своей степени, справедливо полагая, что самое главное в жизни он уже совершил, а теперь надо пользоваться плодами достигнутого. Еще не все было достигнуто, предстоял лет через пять — семь еще один прыжок — в сээнсэ. А будучи старшим научным сотрудником, можно бы катиться по академической пенсии. На пути к этому надо было взять еще одну крепость — завоевать расположение и дружбу Феди Атаринова. Расположение он уже завоевал. Федя приветливо улыбался ему при встрече, но препятствием к дальнейшему сближению его с Федей был Хрусталев, который упорно не замечал Пашу. Очевидно, у них была своя узкая компания, и Хрусталев был против допуска в нее Паши Коридова.

Паша не говорил себе: «Мне нужна дружба с Федей, Хрусталев мешает этому, значит, я должен их поссорить». Но он поступал так, как подсказывали ему его интересы.

Федя Атаринов нравился Паше как преуспевающий восходящий работник, доброжелательный и склонный к человеческому общению; Паша видел в Феде идеал и был даже чуть-чуть влюблен в него, как бывают влюблены в любимцев общества не пользующиеся успехом в обществе люди. Паша Коридов хотел преуспеть в жизни, он понимал это как новые надбавки к ставке, как привилегии, свободное расписание (пропуск с красной чертой) и тому подобное. Но для этого надо потеть и потеть… Это тяжело, изнурительно, а главное, по силам ли это ему? Наверное, нет. Конечно, если б кто-то точно сказал, что он к пятидесяти годам станет профессором, членкором, тогда б он не пожалел сил. Но кто ж это скажет? Смешно!.. А XX век — беспокойный. Сейчас важно что? Удержаться на достигнутом. Но и для этого нужна поддержка, иначе можно и вылететь с круга. В своем же отделе есть фанатики, которые сами изнуряют себя работой и требуют, чтоб другие… У них ты, конечно, — бельмо на глазу. Атаринов тоже много работает, но он явно идет на взлет, и он приятно работает. Душа-человек. Вот перед кем все семафоры открыты. И дружба с ним откроет Паше горизонты.

Но чем мог завоевать дружбу пленительного, руководящего, умного Феди Паша Коридов? При всей своей заурядности Паша Коридов имел одно несомненное преимущество перед Хрусталевым и даже перед самим Федей Атариновым: он был информированный человек. Паша всегда все знал, что происходит в отделе: между кем из научных сотрудников назревает конфликт, кто собирается разводиться, кому из своих сотрудников Остров устроил вчера разнос и по какому поводу взяла бюллетень сотрудница Н. Разумеется, и дела по амурной части были тоже известны ему. Это было его хобби. Сбором различной информации он занимался и на работе и дома, просиживая целые вечера у телефона и обзванивая приятелей и коллег. Тонко, ненавязчиво он расспрашивал обо всех делах, движимый искренним любопытством. И в самом деле Паше было интересно, каковы отношения между красивой завсветокопией Б. и женатым сээнсэ К., когда и чем кончится очередной запой С., кто котируется на выборную должность председателя месткома на новый срок и какую квартиру дадут новому помощнику директора — двухкомнатную или трехкомнатную. По часу и больше он мог обсуждать, кто выше рангом: член ученого совета, но по должности просто сээнсэ, или же заведующий отделом, но не член ученого совета; обожал поболтать о том, у кого больше шансов пройти по конкурсу, о рангах, степенях, должностных рамках. Сколько проблем, оттенков, даже противоречий!.. Вот Глебов — начальник опытного производства, фигура во ВНИИЗе! А в ученый совет не входит. Почему? Вероятно, потому, что нет степени (чудак, с его возможностями давно мог бы иметь ее!). Но тогда встает вопрос, почему первый зам — член? Ну ясно — потому что первый. А на каком положении помощник генерального директора? Выше завотделом? Формально нет. Но практически имеет прямой доступ, числится соискателем — тоже о чем-то говорит. У него, конечно, есть перспектива.

Взвешивание всех этих возможностей и составляло главный интерес жизни Коридова. К чести Паши заметим, что он стыдился этого увлечения, считал его своей слабостью. Но однажды услышал чью-то реплику: «Спросите у Коридова, он вхож в верха и все знает…» Хотя Паша и не был вхож в верха и лишь издали робко кланялся помощнику генерального директора, он не стал опровергать этого утверждения. Пусть думают, что вхож. Худо от этого не будет, а лучше может быть. Паша чувствовал, что информированность — это своего рода влияние, которым можно пользоваться с некоторой осторожностью.