Избранное - [100]

Было около семи часов вечера. На дорогах, в долинах и оврагах лежал густой туман. Смешавшись с вечерним сумраком, он не пропускал сквозь свою косматую неподвижную массу ни единого лучика света. Двигаться при такой видимости со скоростью шестьдесят километров в час был способен лишь местный житель, знавший дорогу, как говорится, вдоль и поперек.

Так или иначе, но «Искыр» успел проскочить сквозь заслоны.

— Я полагаю, — сказал полковник Ленков, — что этот ловкач даже не помышлял выскользнуть из города. У него было достаточно времени, чтобы вернуться в Смолян, прежде чем ему навстречу помчались наши машины. Он здесь живет постоянно. Быстренько загнав машину во двор и спрятав передатчик, он отправился в ресторан «Балкантурист», уселся за дальний столик и подозвал официанта: «Ты что же, парень, не видишь, что я уже битый час дремлю здесь в ожидании, пока ты соблаговолишь наконец подойти ко мне?» Таким образом, он позаботился и о своем алиби.

— Умно, — вздохнул полковник Манов. — Но я думаю, что этот «Гермес» больше тебя касается, а не меня.

Он достал сигареты, которые до этого спрятал от самого себя в ящик стола, и жадно закурил.

— Ой ли? — Полковник Ленков остановился и развел руками. — Послушай, дорогой. Мое дело — перехватить радиограмму, расшифровать ее — в данном случае мой старший дешифровщик, слава богу, справился с задачей! — и установить местонахождение передатчика. А дальше уж слово за тобой!

— Ладно, не горячись, — успокоил его полковник Манов. — Я пошутил. Это дело касается нас обоих, и, может быть, в одинаковой степени.

Он прочитал текст расшифрованной радиограммы и задумался. Навязчивая мысль о билетах на премьеру сразу выскочила из головы. Изжога, которая грозилась разбередить его застаревшую язву, тоже как будто оставила его в покое. С наслаждением затягиваясь, он сказал:

— Видишь ли, какая штука, здесь речь идет о каком-то заказе… А почему ты не сядешь?.. Речь идет о заказе, который уже выполнен.

— Вот именно, — подтвердил Ленков. — О заказе, который выполнен. Верно.

Он бросил взгляд на глубокое кожаное кресло и нахмурился. Нет, в нем он просто утонет, будет совсем незаметным, уж лучше постоять!

Сигарета в руке Манова догорала.

— А что представляет собой этот выполненный заказ? И куда мы смотрели, если дали возможность выполнить его?

Наступило молчание. Оба глядели куда-то в сторону и сознательно избегали встречаться взглядом друг с другом.

— Никто из нас не застрахован от отдельных неудач, — сказал Ленков. Его никогда не покидало хорошее настроение, и, как опытный пловец, он не позволял течению втянуть себя в водоворот мрачных мыслей.

— Но раз уж так случилось, что сей неизвестный нам заказ выполнен, то мы в состоянии помешать вывезти его. — Манов еще раз остановил взгляд на радиограмме. — Сегодня будет дано указание, кому передать заказ.

На этот раз они посмотрели друг другу в глаза, выражение их лиц было напряженным.

— Я всегда говорил: сектор L-Z приятный во всех отношениях. Разве не так? — саркастически усмехнулся Ленков.

На этом их разговор окончился.

Оставшись один, полковник Манов зябко поежился и вдруг ощутил острое жжение в желудке. «Придется опять выпить соды, — подумал он. — Это от курения. Ну и здоровяк же этот Ленков. А дешифровщикам придется дежурить сегодня всем до единого. Только бы проклятый «Гермес» не применил новый код!»

Он раскрыл коробочку с содой, но в это время зазвонил городской телефон. «А о диверсии в третьем районе сектора L-Z я и забыл, — подумал он, поднимая трубку. — Вдруг это министр, что я ему скажу?»

— Ты позаботился насчет билетов? — раздался в трубке низкий грудной голос.

— Пока сделан лишь первый шаг, — закончил вслух свою мысль полковник Манов и привычным движением положил трубку. Но в тот же миг опомнился. Низкий грудной голос звучал теперь в его ушах с удесятеренной силой, словно эхо прогремевшей в мертвой тишине гигантской трубы.

Он стоял за письменным столом и напряженно думал. Собственно, напряженным было только его лицо, а сознание растворилось в какой-то странной пустоте. Перед ним словно бы расстилалось голое поле, нигде ни кустика, ни бугорка, ни травинки. Только редкая белесоватая мгла покрывает его, то тут, то там образуя просветы. В просветах одна за другой появляются какие-то картины или какие-то детали картин. Вспыхивают желто-синие огоньки. Вот по полю, подернутому мглой, мчится машина, на земле лежит труп, уткнувшись лицом в грязь. Навстречу устремляется вездеход с зажженными желтыми фарами, но тут же исчезает. Светится зеленоватый экран, разделенный на множество больших и малых квадратиков и усеянный цифрами. По экрану то влево, то вправо ползет натянутая струна, она как будто ищет, подстерегает некое невидимое микроскопическое существо. Все это вдруг как бы растворяется, и с того самого места, где стоял вездеход и где валялся труп, на него уставились глаза, знакомые, даже слишком хорошо знакомые глаза; они глядят на него с немым язвительным укором.

Он поднял трубку внутреннего телефона и попросил секретаря пока не соединять его с городом.

Что бы ни было, что бы ни случилось, в будущем году он обязательно должен съездить в отпуск. Нервное напряжение и физическая усталость уже мешают ему нормально работать, он должен отвлечься, рассеяться. Ведь для этого не так много нужно — укатить километров за тысячу, подальше от всяких опер и концертных залов, найти комнату без телефона и хорошенько отоспаться.