— Зрительный зал, библиотека, читальня.
— Как вы думаете, я не разминусь с директором и учителем, если зайду на минуту в читальный зал?
— Можете спокойно идти. Как только кто-нибудь из них покажется, я тут же вас позову.
Еще немного послушав глубокий певучий голос, заполнивший коридор, я поднялся по широкой вымытой лестнице на второй этаж.
Среди нескольких читателей, сидевших за столом в большом светлом зале, я увидел женщину, которая приехала сюда ко второй, приемной, матери спасенной дочки.
— Ну как, вы уже видели ее? — спросил я женщину.
— Нет, она еще в поле. А дочка с мужем, наверно, пошли в лес погулять.
— Может быть, к Лисарской горе?
Я, очевидно, слишком громко разговаривал, — библиотекарша и несколько читателей стали на нас оглядываться. Я присел к столу с газетами и журналами и увидел возле стены отгороженный, как в музее, столик и на нем несколько раскрытых книг.
Меня подозвали к себе глубокие, умные, веселые и вместе с тем грустные глаза человека, смотревшего на меня с обложки книги. Среди выставленных книг была и песнь песней Шолом-Алейхема, роман «С ярмарки», в котором писатель на той стороне океана воспел свое дорогое и любимое украинское местечко Воронково. А рядом с романом «С ярмарки» лежала большая конторская книга, в которой синими чернилами была записана история Воронкова начиная со времен Хмельницкого. И в этой летописи сказано, что всемирно известный писатель Шолом-Алейхем родился в Воронкове.
Стою и думаю: указать на ошибку, допущенную в летописи, или пусть так и останется? Тем более что сам писатель признался, что маленькая Касриловка-Воронково, где он рос и воспитывался, интересует его гораздо больше, чем город Переяслав, где он родился.
Листаю и листаю летопись. Обо всем в ней сказано, ничего не забыто, только гора, которую ищу, не упоминается. Ни слова о ней! А как я отсюда уеду, если не повидаю этой высокой горы?
Кто мне поверит, что я побывал в Воронкове? Сам себе не поверю.
Когда я вернулся к газетному столику, библиотекарша обратилась ко мне, не смогу ли я помочь достать ей еще пару комплектов собрания сочинений Шолом-Алейхема. Это, конечно, от моей спутницы по автобусу библиотекарша узнала, зачем я сюда приехал. Библиотекарша обращается ко мне достаточно громко, и я тоже обращаюсь к ней громко:
— Не можете ли вы сказать мне, где у вас здесь гора, описанная в романе «С ярмарки»?
— Это Казачья гора, но ее давно уже срыли.
После того как я повидал знаменитую воронковскую речку, не имевшую, как сказано в романе, равной себе на земле, я уже начал немного сомневаться, действительно ли гора за старой синагогой достигала вершиной облаков. Но чтобы ее срыли…
— А зачем ее надо было срывать?
— Под горой искали клад. Так долго искали, что разрыли совсем.
— Это она! — воскликнул я так, словно сам нашел этот клад.
— Вы знаете, где маслобойка? — спросила меня библиотекарша. — Гора была там.
— Пойдемте, я покажу вам, — предложила мне моя попутчица по автобусу.
Во дворе маслобойки я снова встретил уже знакомую мне белую курицу — она по-прежнему копалась в пыли и в песке.
— Здесь пахнет молоком и сыром, совсем как у Тевье-молочника. — За все время, что я здесь, я впервые услышал еврейскую речь. — Зачем вы так расспрашивали о стоявшей здесь некогда горе?
Я уже понимаю, что от горы до облаков было довольно далеко. Но мягкий еврейский с украинским акцентом говор моей новой знакомой помогает мне мысленно увидеть давно уже срытую гору. Взбираюсь на ее вершину, достигавшую чуть ли не до облаков, и произношу чудодейственное заклинание из романа «С ярмарки»:
— «Кто знает о нем, кто слышал о нем — пусть отзовется!..»
Перевод автора.
