Избранное - [208]

Остановившаяся машина стала теперь для Уриэля тем холмиком, куда ему нужно добраться, но на этот раз он должен идти, как солдат на параде: грудь вперед, плечи расправить, походка молодцеватая и бодрая. Один неосторожный шаг — и шофер может отказаться ехать. Не всякий возьмет в машину человека, которого ждет, а возможно, уже настиг третий звонок. Для таких, как он, может сказать водитель, надо вызывать «скорую помощь».

Как он преодолел боль и направился к машине, будто солдат на марше, а открыв дверцу, даже с улыбкой приветствовал шофера, Урий Гаврилович сам не знал. У каждого, видимо, бывают минуту, когда он может все. Но как только эти несколько минут истекли, молодой водитель испуганно спросил его:

— Что с вами?

Аншин, полуприкрыв глаза, отвернулся и тихо прошептал:

— Не знаю.

Через секунду шофер еще более испуганно спросил его:

— Сердце?

— Нет. — Урий Гаврилович показал на левый бок, не дававший ему дышать.

Кажется, это слегка успокоило шофера.

— Я отвезу вас в больницу.

— Нет, нет, — перебил его Урий Гаврилович и попросил на минутку остановить машину.

Шофер несколько раз останавливал машину и терпеливо ждал, пока его пассажир отыщет в кабине уголок, где можно сильнее согнуться.

— Может, все-таки отвести вас в больницу? — спросил шофер, когда машина уже стояла возле темно-серого дома и он помогал своему пассажиру вылезти из кабины.

VII

Осторожно, словно ступеньки под ним качались над пропастью, Уриэль поднялся на третий этаж и еще упорнее, чем когда садился в машину, приготовился к тем нескольким минутам, какие хоть раз в жизни даются каждому человеку, чтобы он стал сильнее самого себя. Он доказал это себе теперь тем особым спокойствием, с каким выпрямился и позвонил.

Отпущенных ему нескольких минут хватило, чтобы скрыть в себе малейшие признаки того, что его вдруг привело сюда в такой ранний час, когда Рита, открывая дверь, испуганно спросила, что случилось, и чтобы пройти по узкому длинному коридорчику ее однокомнатной квартиры медленными, размеренными шагами. Но лишь только эти несколько минут истекли и Уриэль, войдя в комнату, опустился в кресло, даже не заметив, что сел на Ритину одежду, как Рита почти перестала его узнавать. Перед ней сейчас сидел другой человек, не тот, кого она только что сюда впустила. Этот был намного старше и намного ниже. В том, как он сидел, откинув голову на высокую спинку кресла, было что-то и старческое, и детское. Даже большие ясные глаза его, по которым она тосковала все эти годы, мягкие, ясные глаза, всегда излучавшие какую-то особую доброту, что и выделяло его из всех ее прежних знакомых, теперь светились совсем по-иному. Но не то, как он сидел скорчившись в кресле, не набежавшие вдруг на бледное вытянувшееся лицо морщины, не синие пересохшие губы испугали ее — огонь в его глазах, разгоравшийся с каждой секундой, подобно мерцающей свечке перед тем, как погаснуть, испугал Риту.

Его взгляд уже несколько раз останавливался на ней, но он словно не замечал ее. То был взгляд человека, полностью ушедшего в себя и видящего перед собой то, что доныне было от него скрыто.

— Дорогой… Что с тобой? — Рита расстегнула воротник его рубашки. — Что случилось? Что у тебя болит? Сердце? У меня где-то должен быть нитроглицерин.

Уриэль выпрямился. Вместе с этим резким движением, еще больше изменившим его, изменился и взгляд его глаз. Рита увидела в них тог же детски влюбленный, испуганный взгляд, каким он смотрел на нее, застав однажды в постели, незадолго до его ухода с геологической экспедицией в тундру. В его взгляде было сейчас нечто, заставившее ее забыть, что тогда они расстались навсегда, и, словно боясь, что, как и тогда, вновь может ускользнуть эта минута, Рита взяла в руки его голову и, прижавшись своей раскрасневшейся щекой к его щеке, счастливая, шептала:

— Я забыла, что тебе ничего сказать нельзя: чуть что — начинаешь выдумывать… — Она прижала его голову к своей упругой теплой груди, чтобы он услышал, как сильно бьется ее сердце, пока что еще не имевшее дела ни с валидолом, ни с нитроглицерином. — У меня недавно гостила родственница. У нее больное сердце. Она привезла с собой из дома целую аптеку, там должен быть и анальгин. Дать тебе?

Его лицо снова вытянулось, покрылось морщинами, большие ясные глаза, секунду назад глядевшие на нее по-детски влюбленно, кажется, снова перестали видеть ее. Он уже вновь был погружен в себя, видел в себе то, что прежде было от него скрыто. Рита осторожно опустила его голову на спинку кресла и, низко склонившись над ним, спросила:

— Почему ты молчишь? Что произошло? Где у тебя болит? Ну что ты молчишь?

С полусомкнутыми губами Уриэль проговорил:

— Бок, — и показал рукой где-то ближе к бедрам, — вздохнуть не дает…

— Я вызову «скорую помощь», — бросилась Рита к телефону. — Почему ты сразу мне не позвонил? Ах да, забыла, ведь в новой квартире еще нет телефона. Но ты же мог попросить кого-нибудь из соседей по площадке, чтобы мне дали знать. — Она уже успела пару раз крутнуть диск, когда Уриэль остановил ее:

— Подожди минутку. Не для того я сейчас пришел к тебе… Присядь… Ты слышишь меня?