Избранное - [4]

Неудачник я всегда.

Но народы в коммунизме

Сыщут счастье? — Никогда!

И на все мои вопросы,

Где возможны «нет» и «да»,

Отвечал вещатель грозный

Безутешным: — Никогда!

Я спросил: — Какие в Чили

Существуют города? —

Он ответил: — Никогда! —

И его разоблачили.

1938

Бюрократы

Всем смелым начинаньям человека

Они дают отпор:

Так бюрократы каменного века

Встречали первый бронзовый топор.

Им злоба затаенная дана,

С какой они смотрели на

Первого русского летуна,

Когда тот прыгал с колокольни Ивана Великого.

Они иначе не могли смотреть,

Их мысли были мелки и плохи,

Они всю жизнь готовили мне смерть

И не печатали мои стихи.

1938

«Жизнь — путевка в Сибирь…»

Жизнь —

   путевка в Сибирь,

И грехов отпущение,

И морская вода.

Жизнь люблю

   не за быль,

За одно ощущение —

Взгляд, направленный вдаль.

1938

«Книги в сонме лет летевших…»

Книги в сонме лет летевших

Как огни горят.

О крушение потерпевших

Книги говорят,

Что хотя валы горою

Вились в общий вихрь,

Но центральные герои

Не тонули в них.

1939

Мой любимый писатель

Мой любимый писатель еще не рожден,

Он еще затерялся в веках.

Я учителем сделал его и вождем,

Для меня он Юпитер и Вакх.

И другие еще, но не только они.

Он — еще, и еще, и еще.

Он волнует, но впятеро больше манит,

Как число, потерявшее счет.

Мой любимый писатель — и дьявол, и бог,

И писатель минувших веков.

Он Шекспир, Пастернак, Маяковский и Блок,

Достоевский, Гомер и Глазков.

1939

Антисонет

Опять классический сонет

Навис проблемой для поэта,

И от сонета спасу нет,

И от сонета спасу нету…

Ты за сонет, а я — за нет.

К чему поэзии все это?

Долой сюсюканье сонета!

Бросай сонеты в Лету лет.

Бросай сонеты, не зевай,

Пускай они исчезнут в бездне.

Другие жанры называй

И сочиняй другие песни.

Прими совет —

Забудь сонет.

1939

Стансы

Явления сужать

Не буду рубежи.

Привыкли люди рассуждать

И не привыкли жить.

Завязли в книжные лиманы

И утонули в иле.

Как много вы прочли романов

И мало как любили!

Я хочу, чтоб все были поэтами,

Потому что поэзия учит,

Потому что Это мир

Настоящих и лучших.

1939

«Ночь легла в безжизненных и черных…»

Ночь легла в безжизненных и черных,

Словно стекла выбил дебошир…

Но не ночь, а — как сказал Кручёных —

Дыр-Бул-Щил.

Под мостом легли густые тени,

Распластав полозья плоских крыл.

В это время хохотом хотений

Мир химер художника покрыл.

И художник сам тому не верил,

Расточая бисер дуракам,

Но в такие дни обычный веер

Поднимает ураган.

И художник, в море непогоды

Ожидая, миром овладел,

И тогда сверкнули пароходы,

Ночью — пароходы по воде.

1939

«Я чувствую грохоты нашей планеты…»

Я чувствую грохоты нашей планеты

В Китае, в Испании, даже в Марокко.

Не хочется быть поэтом,

А хочется быть пророком.

Чудесная истина эта —

Отнюдь не случайная фраза.

Кто званья достоин поэта,

Тот видеть сквозь годы обязан.

Не бойня обманутых наций

Кровавыми буквами крупно

Заглавием книги событий

На грани веков зарябит,—

Напротив, иных ситуаций

В ту книгу войдет совокупность,

Которая будет в зените

Иных исторических битв.

1939

«Осторожно. Окрашено…»

Осторожно. Окрашено —

И не вешать приказов:

Сумасшествие Гаршино

Залегло, как проказа.

На Помпеи Везувия

Поднимается лава

По местам, где безумие,

Совершенство и слава.

Ветер воется дующий

В паруса несвободы.

Чепуха. Я войду еще

Под победные своды.

1939

«Арабы, арбы, рабы…»

Арабы, арбы, рабы,

Двугорбых верблюдов горбы

Смешались в пустынной тоске

И утонули в песке.

А желтое небо там,

Как желтого цвета раб…

«На базаре что хочешь продам», —

Говорит арабу араб.

1939

«Река текла в ожесточенье…»

Река текла в ожесточенье,

Транжиря облаков труды,

Ее поспешное теченье —

Сокрытый умысел воды.

И не вникая в суть фразера,

Что тратит воду, речь оря,

Вода текла во все озера,

А большей частию — в моря.

Дано ей снова превращаться

И в облака, и в снег пурги;

Но я не буду возвращаться

К тому, что было у реки.

1939

Подражание древним

Ничего про женщину

      не надо ведать,

Кроме имени.

Остальное можно видеть

Или трогать.

Имя женщины —

      названье любви,

А любовь —

      лишь чувство без названья.

1939

«Покуда карты не раскрыты…»

Покуда карты не раскрыты,

Играй в свои миры.

И у разбитого корыта

Найдешь конец игры.

И, утомленный неборьбой,

Посмотришь на ландшафт,

И станешь пить с самим собой

Стихи на брудершафт.

1939

Баллада

Он вошел в распахнутой шубе,

Какой-то сверток держал.

Зуб его не стоял на зубе,

Незнакомец дрожал.

Потом заговорил отрывисто, быстро,

Рукою по лбу провел, —

Из глаз его посыпались искры

И попадали на ковер.

Ковер загорелся, и струйки огня

Потекли по обоям вверх;

Огонь оконные рамы обнял

И высунулся за дверь.

Незнакомец думал: гореть нам, жить ли?

Решил вопрос в пользу «жить».

Вынул из свертка огнетушитель

И начал пожар тушить.

Когда погасли последние вспышки

Затухающих искр,

Незнакомец сказал, что слишком

Пустился на риск.

Потом добавил: — Теперь мне жарко,

Даже почти хорошо… —

Головой поклонился, ногой отшаркал

И незаметно ушел.

1939

«В созвездья линзами двоякими…»

В созвездья линзами двоякими

Труба смотрела Галилея.

В страну, открытую варягами,

Плыла Колумба кораблея.

В страну открытую, забытую —

Таков удел любых Америк,

А старый мир стал картой битою,

Наивной картой Птоломея.

1939

«Эх, раскинулось да Запорожье…»

Эх, раскинулось да Запорожье

У Днепра.

Люди уходили за Поволжье.

Или я не прав?

Наши предки шашками рубали,