Избранное - [29]

И помнил молодости идеалы…

Когда собрался я на Сахалин,

То в домик Чехова зашел сначала.

70-е годы

Турецкая сабля

Сильные направили мечи

Против слабых, обнаживших сабли,—

Дрогнули в сраженье силачи:

Быстро утомились и ослабли.

Саблю изобрел простой кузнец —

Человек, расчетливо практичный,

Понимал он: рыцарям конец,

Станет конница демократичной!

Покорялись туркам-слабакам

Силачи, увенчанные лаврами:

Юнаки отважные Балкан,

Грозные арабы вместе с маврами.

Европейцы — тож не дураки,

Очевидцы рыцарской трагедии

Переняли легкие клинки,

Но ушло на это два столетия!

А Стамбулом правящий султан,

Говорят учебники истории,

Захватить успел десятки стран

Солнечного Средиземномория.

Русь могучей сделалась потом,

Славилась суворовцами храбрыми,

Учинила Турции разгром,

Но разила турок их же саблями!

70-е годы

Иван Голиков

Иконописец Голиков,

Освоив ремесло,

Российских алкоголиков

Пополнить мог число.

Мог позабыться смолоду

Законно и зазря,

Но всколыхнули золото

Знамена Октября!

Красу изделий павловских,

Ростовскую финифть

И суть исканий палехских

Сумели обновить!

Он осознал, что родственны

Шкатулки палешан

И флорентийской росписи,

И краскам парижан.

И вольные соцветия —

В них голиковский вихрь —

Пополнили созвездие

Шедевров мировых!

70-е годы

«Геологи брели пустынной тундрой…»

Геологи брели пустынной тундрой,

В термометрах позамерзала ртуть.

Читатель мне подскажет рифму «трудный»,

Я соглашусь: у них нелегкий путь.

Геологи найти пытались чудо:

Когда оно проступит в холода,

То отступает нудная простуда…

И хлынула термальная вода!

Геологи прекрасно искупались

И отдохнули от земных тревог:

Вокруг свирепо бушевала ярость,

А им достался райский уголок.

Геологи резвились, словно в бане,

На берегу причудливой реки,

Ну а потом решили, как крестьяне:

На этом месте будут парники!

70-е годы

«Не очень трудно обмануть …»

Не очень трудно обмануть

Жену,

   друзей,

      весь свет.

Обманный путь,

         что санный путь,

Оставит легкий след.

Его, наверно, заметет

Пороша

   или

      быт —

И не заметит,

         не найдет

Прохожий следопыт.

Обманщик свой продолжит путь,

Нисколько не скорбя.

Совсем не трудно обмануть

И самого себя.

Прольется над обманом дождь

Иль вешняя вода —

И сам навеки не найдешь

Забытого следа.

И сам начнешь

            искать тот след,

Но в том-то и беда,

Поймешь: чего-то в жизни нет,

Исчезло навсегда!

70-е годы

«Жил критик. Он смеялся, плакал…»

Жил критик. Он смеялся, плакал

И был от правды недалек,

Как начинающий оракул

И успевающий пророк.

Входил он в книжную обитель,

Как Одиссей иль Гильгамеш.

Не как вторитель, как творитель

Ценил творительный падеж.

Не принимая словоблудья

И всем осточертевших схем,

Он, как взыскательные судьи,

Мог любоваться кем и чем.

А нынче странно опустился

И вкус утратил и размах —

И никакого нету смысла

В его затасканных словах!

70-е годы

«У меня такое мненье…»

У меня такое мненье,

И, наверно, се ля ви:

Лирика есть объясненье

В поэтической любви.

Но несовершенство мира

Губит чувства и рубли.

Есть поэтому сатира:

Объясненье в нелюбви.

70-е годы

Ироническая лирика

Если гениальным и великим

Буду признан я официально,

Обо мне тогда напишут книги,

Станет мне отрадно и печально.

Почему отрадно? Вероятно,

Ясно всем, и объяснять не стоит.

Почему печально? Непонятно.

Объясненье самое простое:

Хорошо издать стихотворенья,

Повести, рассказы, репортажи…

Но ведь издадут и заявленья,

Письма, дневники, записки даже!

Все, что я скажу, объявят важным,

Для печати самым неотложным —

И в огромном хаосе тиражном

Совместят великое с ничтожным!

70-е годы

«Не надо глупости бояться…»

Не надо глупости бояться,

Она безвредная пока.

Есть мудрость в глупости паяца,

Веселость — в шутке дурака.

Такая глупость не обманет

Того, кто разумом богат,

И гениальный Пиросмани

Был величаво-глуповат.

Но мудрость ложная схоласта

Навязчива, как пыль степей, —

Она противнее гораздо,

И вредоносней, и глупей!

Не истина — победа в споре

Фальшивой мудрости нужна.

А глупость служит ей опорой —

И только потому вредна!

70-е годы

«Да здравствуют мои читатели…»

Да здравствуют мои читатели,

Они умны и справедливы:

На словоблудье не растратили

Души прекрасные порывы.

Им не нужны пустые хлопоты,

Не станут грызть медуз в «Пекине».

Как воробьев большого опыта,

Не проведешь их на мякине!

Принципиально не воинствуют,

Не слышно их в житейском хоре,

Но незатасканная истина

Для них важней победы в споре!

Они уже не телезрители:

Приятней им библиотека.

Они мыслители и жители

Не только нынешнего века!

70-е годы

«Стихи — не ноги футболиста…»

Стихи — не ноги футболиста,

Не первоклассника тетрадь —

Стихов читать не надо быстро:

Их надо медленно читать.

Стихи не всякий разумеет,

Их проглотить не торопись.

Бывает, что стихи имеют

Еще второй и третий смысл!

70-е годы

«Быть снисходительным решил я…»

Н. Старшинову

Быть снисходительным решил я

Ко всяким благам.

Сужу о друге по вершинам,

Не по оврагам.

Когда меня ты забываешь,

В том горя нету,

А у меня когда бываешь,

Я помню это.

1979

Это последнее стихотворение, написанное поэтом за три дня до кончины.

Поэмы

Стихазия

Поэтоград

I

У молодости на заре

Стихом владели мы искусно,

Поскольку были мы за ре-

Волюционное искусство.

Я лез на дерево судьбы

По веткам мыслей и поступков.

Против меня были рабы

Буржуазных предрассудков.

От их учебы и возни