Избранное - [28]

1940–1978—1979

«Желаю стать таким опять…»

Желаю стать таким опять,

Каким я был лет в двадцать пять,

Когда сложил немного строк,

Но бегать мог и прыгать мог.

Мечтаю, впрочем, я о чем?

Я не был лучшим силачом:

С простуд чихал, от стужи дрог,

Но драться мог, бороться мог.

Себя счастливым не считал.

Чего желал? О чем мечтал?

Мечтал, что буду я велик,

Желал издать десятки книг.

О чем мечтал, того достиг,

И с опозданием постиг,

Что я неправильно мечтал

И потому устал и стар.

Творю печатную строку,

Но бегать, прыгать не могу

И стать желаю, как балда,

Таким, каким я был тогда!

1979

Тутанхамона видел я в гробу

Е. В. Стаднику

Как редкостная птица марабу

И как жуки степные — скарабеи,

Он был людей сегодняшних глупее —

Тутанхамона видел я в гробу!

Позабывая важную борьбу,

Он утолял тщеславие пустое:

Хлестал придворных плетью золотою —

Тутанхамона видел я в гробу!

С печатью величавости на лбу

Он золота имел посмертно много,

Но выглядел напыщенно, убого —

Тутанхамона видел я в гробу!

Мои друзья, знакомые, коллеги,

Живущие в двадцатом бурном веке,

Зря не пеняйте на свою судьбу —

Тутанхамона видел я в гробу!

Наш век свою имеет похвальбу,

Свои золотоносные распадки,

И благородней наших дней порядки —

Тутанхамона видел я в гробу!

Емеля (Из детских воспоминаний)

Снега растаяли в апреле,

На север отступили валенки, —

Бедняк воинственный Емеля

Торчал на солнечной завалинке.

Шел мужичок — у мужичка

Емеля клянчил табачка,

Сворачивал себе цигарку,

Емеле времени не жалко.

Вещал: — От праведных трудов

Не будет каменных домов. —

Емеле возражали бабы:

— А ты б у собственной избы

Давно прогнившие столбы

Сменил на новые хотя бы!

— Сменить столбы давно бы мог,

Кабы всурьез не занемог, —

Ответствовал Емеля. —

Ксплотатор на моем хребте

Поездил вволю в годы те,

Хожу я еле-еле!

— Емелюшка, подумай прежде,

Чем говорить одно и то ж.

Кто на тебе захочет ездить?

Ты никуда не довезешь!

— Не довезу. А был когда-то

Резвее резвого коня!

С того ослаб, что тот ксплотатор

Все соки выжал из меня!

— Нет! — возразила тетя Поля. —

С тобою я училась в школе,

Эксплуататор ни при чем.

Всегда ты отличался ленью,

Не знал таблицу умноженья,

Единой книжки не прочел!

— Да, к чтенью не имел влеченья,

Тогда мне было не до чтенья,

Учился я на медный грош,

Не знал совсем обеспеченья,

Жил без пирожных, без печенья,

Бывало, хлеб один жуешь!

— И мы, Емеля-пустомеля,

Не больше твоего имели,

Кутить не ездили в Москву!

— Тогда подайте мне краюшку,

Да молочка налейте кружку,

Да кружку хлебного кваску!

Вот так и жил Емеля праздно,

Кто знает, может быть, напрасно,

Хлеб клянчил, квас и самосад.

Зимой, в году двадцать девятом,

В своем домишке небогатом

Емеля помер, говорят.

1979

Амулет

Пил сынок. Жена сказала мужу:

— С алкашами дружен наш Митюша,

Но душою милый мальчик чист.

Знаю я, что против пьянства греки

До н. э., еще в четвертом веке,

Амулет носили — аметист.

Согласился муж: — Конечно, надо

Продолжать традиции Эллады,

Уважать Афины и Милет.

Камень фиолетовый прелестен,

Купим парню с аметистом перстень…

Только он пропьет твой амулет!

70-е годы

«Шаги батальона от боя до боя…»

Светлой памяти А. В. Парфенова,

автора повести «Шаги батальона»

Шаги батальона от боя до боя

Гремят как чеканная медь,

И неугомонно любою судьбою

Вершит окаянная смерть.

Нелепая смерть… Но не так уж нелепо

Погибнуть в тяжелом бою

За чистое поле, за ясное небо,

За крайнюю хату свою!

Совсем не нелепо рвануться в атаку.

Когда подступают враги,

Когда по пригорку, когда по оврагу

Гремят батальона шаги.

Уходят в былое

Шаги батальонов.

Прощаюсь с тобою,

Сашуня Парфенов!

Не в курской траншее —

В районной больнице

Погибнуть страшнее,

Чем с недругом биться!

70-е годы

Кольца зим

Стужа кленов и берез коснется —

Плохо им!

Возникают годовые кольца,

Кольца зим.

Мы зимой о тройках, колокольцах

Говорим,

Но и у людей бывают кольца:

Кольца зим.

Пусть анатом изучает череп,

Челюсть, лоб —

И увидит эти кольца через

Микроскоп.

Пусть и химик изучает кости

И по ним

Установит отложений кольца,

Кольца зим.

70-е годы

Ювелиру

Исканья — не рукоплесканья

Сегодня ждут тебя.

Учиться должен ты у камня,

У красок сентября.

У леса, сада, огорода,

У перьев петуха,

У безошибочной природы,

У точного стиха!

Нас редко посещает счастье —

Большое торжество.

Но драгоценный камень часто —

Живое существо.

Сердцебиенье и дыханье

Кристалл в себе сберег.

Как и у дерева, у камня

Есть вдоль и поперек!

Сто сорок навыков имея,

Их временно забудь:

Двухцветный оникс для камеи

Укажет верный путь.

Стать мастером разумным скоро —

Твоя святая цель!

Не ведал доброго мотора

Бедняга Пирготель[2]!

Любого камушка сиянье

Использовать изволь:

Актер способный в состоянье

Сыграть любую роль!

И песню сочинит, и басню

Действительный поэт —

И не накладывай напрасно

Сам на себя запрет!

Природа камешков бездонна,

Ярчайший этот мир —

И нет плохого халцедона,

Есть тусклый ювелир!

Законы всех искусств едины,

Специфика строга:

Чти камень в роли господина,

Металл — его слуга!

70-е годы

Чеховский домик

На берегу Садового кольца

Стоит уютный двухэтажный домик,

К нему подходим, и уже с крыльца

Он нас с Антоном Павлычем знакомит.

Здесь доктор Чехов принимал больных,

Писатель Чехов сочинял страницы —

И гражданин великий их двоих

Соединил, чтоб правде утвердиться.

Достиг он зрелых творческих вершин