Избранное - [14]

Чтоб напоить всю жаждущую землю?

«Ты видишь?» — «Да, землю и тебя».

Ты засмеялась, слезы всё бежали, легкие слезы.

А после спросил я:

«Ты видишь?» — «Да, тебя и звезды».

Январь 1918

95. «Враги, нет, не враги, просто многие…»

Враги, нет, не враги, просто многие,

Наткнувшись на мое святое бесстыдство,

Негодуя, дочек своих уводят,

А если дочек нет — хихикают.

Друзья меня слушают благосклонно:

«Прочтите стихи», — будто мои вопли

Могут украсить их комнаты,

Как стильные пепельницы или отборное общество.

Выслушав, хвалят в меру,

Говорят о ярких образах, о длиннотах, об

                ассонансах

И дружески указывают на некоторые странности

Безусловно талантливого сердца.

Я не могу сказать им: тише!

Ведь вы слышали, как головой об стену бьется

                человек…

Ах, нет, ведь это только четверостишия,

  А когда меня представляют дамам, говорят:

                «поэт».

Зачем пишу? Знаю — не надо,

Просто бы выть, как собака… Боже!

Велика моя человеческая слабость.

А вы судите, коль можете…

Так и буду публично плакать, молиться,

О своих молитвах читать рецензии…

Боже, эту чашу я выпью,

Но пошли мне одно утешение:

Пусть мои книги прочтет

Какая-нибудь обыкновенная девушка,

Которая не знает ни газэл, ни рондо,

Ни того, как всё это делается.

Прочтет, скажет: «Как просто! Отчего его

                все не поняли?

Мне кажется, что это я написала.

Он был одну минуту в светлой комнате,

А потом впотьмах остался.

Дверь заперта. Он бьется, воет.

Неужели здесь остаться навек?

Как же он может быть спокойным,

Если он видел такой свет?

Боже, когда час его прийдет,

Пошли ему легкую смерть,

Пусть светлый ветер раскроет тихо

Дверь».

Февраль 1918

96. «Наши внуки будут удивляться…»

Наши внуки будут удивляться,

Перелистывая страницы учебника:

«Четырнадцатый… семнадцатый… девятнадцатый…

Как они жили?.. Бедные!.. Бедные!..»

Дети нового века прочтут про битвы,

Заучат имена вождей и ораторов,

Цифры убитых

И даты.

Они не узнают, как сладко пахли на поле брани

                розы,

Как меж голосами пушек стрекотали звонко стрижи,

Как была прекрасна в те годы

Жизнь.

Никогда, никогда солнце так радостно не смеялось,

Как над городом разгромленным,

Когда люди, выползая из подвалов,

Дивились: есть еще солнце!..

Гремели речи мятежные,

Умирали ярые рати,

Но солдаты узнали, как могут пахнуть подснежники

За час до атаки.

Вели поутру, расстреливали,

Но только они узнали, что значит апрельское утро.

В косых лучах купола горели,

А ветер молил: обожди! минуту! еще минуту!..

Целуя, не могли оторваться от грустных губ,

Не разжимали крепко сцепленных рук,

Любили — умру! умру!

Любили — гори, огонек, на ветру!

Любили — о, где же ты? где?

Любили — как могут любить только здесь,

                на мятежной и нежной звезде.

В те годы не было садов с золотыми плодами,

Но только мгновенный цвет, один обреченный май!

В те годы не было «до свиданья»,

Но только звонкое, короткое «прощай».

Читайте о нас — дивитесь!

Вы не жили с нами — грустите!

Гости земли, мы пришли на один только вечер.

Мы любили, крушили, мы жили в наш смертный

                час,

Но над нами стояли звезды вечные,

И под ними зачали мы вас.

В ваших очах горит еще наша тоска.

В ваших речах звенят еще наши мятежи.

Мы далеко расплескали в ночь и в века, в века

Нашу угасшую жизнь.

Март 1919

97. «Я не знаю грядущего мира…»

Я не знаю грядущего мира,

На моих очах пелена.

Цветок, я на поле брани вырос,

Под железной стопой отзвенела моя весна.

Смерть земли? Или трудные роды?

Я летел, и горел, и сгорел.

Но я счастлив, что жил в эти годы, —

Какой высокий удел!

Другие слагали книги пророчеств,

Пламена небес стерегли.

Мы же горим, затопив полярные ночи

Костром невозможной любви.

Небожители! Духи! Святые!

Вот я, слепой человек,

На полях мятежной России

Прославляю восставший век!

Мы ничего не создали,

Захлебнулись в тоске, растворились в любви,

Но звездное небо нами разодрано,

Зори в нашей крови.

Гнев и смерть в наших сердцах,

На лицах отсвет кровавый —

Это мы из груди окаменевшего Творца

Мечом высекали новую правду.

Март 1919

98. СЛАВА ТРУДУ

Я шел, я упал, я снова иду.

Слава труду!

Мы строим великие города.

Их рушит ветер, смерть, года.

Но мы снова строим, камень кладем на камень,

Шаг за шагом всходим к небесам,

И гудят над дальними полями

Красные кирпичные леса.

Мы зажигаем огни — их гасит ветер.

Мы песни слагаем — их забывают дети.

Ржавеет железо. Рассыпается камень.

В сердце нет воспоминаний.

Но если солнце отгорит навсегда,

Если помертвеет наша звезда,

Последний младенец на жаре сердца

                расплавит золото

И будет ковать на краткий век

Никому не нужное солнце.

Ибо не может живой человек

Опустить свой неистовый молот.

Города и слова умрут,

Истлеют в ночи века.

Слава тебе, нетленный труд,

Занесенная к небу рука!

Творец, исступленный работник,

Шесть дней клонился над глыбой света,

Высек горы, долы, рощи

И улыбчивого человека.

Кузнецы, раздувайте печи рдяные!

Пахарь, звездное семя бросай!

Мы из ночи высечем новых Адамов,

В сердцах насадим зеленый рай.

Розы печей расцветают, сталь безумная льется.

Работай! Работай!

Еще кровь земли не остыла

В черных чугунных жилах.

Стучат машины, дышат шахты разверстые —

Еще трепещет земное сердце,

Трудись, рабочий!

Пусть видят звезды холодные,