Избранное - [6]

Белых стен монастыря.

2005

Плёс

Смеркался свет за темным лесом дальним,

Корабль качаясь к берегу пристал,

А над холмом вечерний звон печальный

Разрушенную церковь отпевал.

Вдоль Волги резко дул тревожный ветер,

О пристань бились буруны волны,

Казалось, нет такой другой на свете

В безвременье упавшей стороны.

У ресторана звуки песни пьяной,

Съезжаются машины в казино,

Притон шальной на острове Буяне

Сулит веселый ужин и вино.

Сгорела церковь, почерневший сразу

Большой старинный город запустел,

И воронье с далеких гор Кавказа

Над ним справляет черный беспредел.

В бурьяне городища – танцплощадка

И памятника столб в остатках плит,

А князь с него в разбитой камнем шапке

С укором древним на пустырь глядит.

И делит край, что так любил художник,

К рукам прибрав чужое как свое,

Без роду и без племени безбожник,

И кружит жадной стаей воронье.

2005

Санта Саграда фамилия

Был трубный глас строителю собора:

Приди и вознеси сей храм чудесный

Святой семьи. Не будешь ты укора

В своих дерзаньях слышать от меня.

Пусть отблески духовного огня

Осветят твой талант, как свет небесный.

И Гауди, как верный пилигрим,

Что позван был призывом поднебесья,

Спеша в мечтах, слагает в камне гимн.

Взрастив собор, как редкий цвет в горшках,

Вычисливая куполы, в мешках

С песком проверив тяжесть равновесья.

Собор растет. Его давно уж ждали,

Растет, закинув в небо шапки башен,

Разверзнув смело сумрачные дали,

Двенадцати апостолов краса

Явить земле решила чудеса

В соборе, что сродни надеждам нашим.

Как солнце согревает рой опят

Из тлена пня пробившихся к свободе,

Так дерзость архитектора опять

Прутом железным сверлит свод небесный,

И множество узоров бесполезных

Вкруг башен вьются по последней моде.

Грибы, улитки, змеи и сучки,

Деревья, что заживляют раны,

Вросли в собора тело. Светлячки

Блестят на завершеньях башен сложных.

Цветных каменьев шепот осторожный

Заворожил собор, как мир наш странный.

И мы родимся, чтоб создать собор —

Внутри себя его ведь каждый строит —

И выметать пустых желаний сор.

Нам завершить строенье не придется,

В мечтах и снах лишь это удается,

Пока земля сырая не укроет.

И мудрый архитектор не успел

Достроить свой шедевр во славу Бога.

Внезапно устранив от славных дел,

Трамвай его унес не в смерть, а в вечность,

Но множится собора бесконечность,

И всем дана в бессмертие дорога.

2005

Салоу. Эль Пинеда

Блаженный мир, приют иберов,

Трудом, упорством, крепкой верой

Веками обживался край,

И готы, франки и арабы,

Как раньше Рим, добра награбив,

Бежали вспять, покинув рай,

Где беспредельна гладь морская,

И синь от края и до края,

В оливах серебро долин,

Спокойных рек немолчный голос,

Под легким ветром спелый колос

Вздымает грудь больших равнин.

Над ними горная гряда

Пасет небесные стада

И клочья серого тумана

Ложатся вниз больших долин,

Так заползает в душу сплин

С порывом ветра трамонтана.

На горизонте пароход

Застыл как страж небес и вод,

Он разделяет море с небом,

То он плывет, то вдруг летит,

И в глубь бездонную глядит,

А лунный след катится следом.

Пушистые верхушки пиний

Ласкают неба купол синий.

В их фиолетовых стволах

Таится сумрак южной ночи,

Прибой глухой волной рокочет,

Мерцают звезды в облаках.

2005

Гала-концерт дали под сценой Фигейроса и в замке Пуболь в двух действиях в духе моралите

В стране,

где праздником чтут бои быков на аренах,

Хлеба на башне цветут, золотые яйца на стенах,

В багровом замке,

что влез на холм над синей долиной,

Вперив в купол небес глаз из стекла мушиный.

В той ампурданской дали,

за горной цепью надежной,

Рос без забот Дали, далее − славный художник,

Семейства любимый сын стряпчего из Кадакеса

Сальвáтор Филипп Жозинт,

герой представленной пьесы.

Он странным ребенком был,

сверчков как огня боялся,

Один по скалам бродил,

с людьми краснел и стеснялся.

Однажды к нему придет удача в жаркое лето —

Он встретит семью Пичот, артистов, певцов, поэтов.

И стал заносить в дневник рисунки, кроки, сюжеты

Гравера ученик, эксцентрик с душой поэта.

В ярких полдневных снах

являлись к нему виденья,

Ночью в сырых углах мерещились приведенья.

Потом он их рисовал в жажде запомнить чудо,

И к деяньям Творца равнял собственные причуды.

В театр жизнь превратив в стенах своей квартиры,

Он сам себя окрестил великим спасителем мира.

Творец лукавых идей, придумщик новых обрядов,

Автор и лицедей причудливой клоунады,

Уж так угостить он мог свежей своей находкой,

Как будто ее Господь Бог

испек на своей сковородке.

Там рыбы плыли в облаках

с хвостами из ярких перьев,

Слоны на длинных ногах

трубили в кронах деревьев,

Пронзали пики усов

с портретов маркизов и графов,

Бродили средь диких лесов пылающие жирафы.

Но так от века велось,

в испанских старых поверьях,

Хлебами время свелось на ветках сухих деревьев,

В волшебных и вещих снах

терялись люди беспечно,

Сады в бумажных цветах их увлекали в вечность.

И как-то бродя в раю нескромных нагих видений,

Он встретил музу свою в саду земных наслаждений,

Но словно его появленья

всю жизнь с надеждой ждала

Со дня своего рожденья Елена – Леда – Галá.

Служанка, мать и жена открыла рая земного

Ворота, и в даль она Дали возносила как бога.

Среди беспутных друзей

хранила от бурь житейских

Лошадка волжских степей,

колдунья полей Елисейских.

Пары дружней не сыскать.