Избранное - [20]
Сердце гулко стучало, голова горела, он боялся, что сейчас упадет на этой грязной скользкой дороге. Через силу добрел он до дому.
Мать в фартуке, засучив рукава, стирала белье.
— Ты обедал? — спросила заботливо.
— Да, — устало ответил он.
— Что-то рано сегодня. И вид у тебя неважный. — Мать вытерла руки о фартук. — Иди отдохни да постарайся уснуть. — Она проводила его до постели.
— Я здоров, мама, — сказал он и повалился на постель, даже не сняв туфель.
— Сними туфли, а то неудобно, — проговорила мать.
Он попытался сесть, но тут же со стоном снова упал.
— Лежи. Я сама все сделаю. — Мать сняла с него туфли и с болью в сердце смотрела, как он лежит, закрыв глаза. — Сейчас я укрою тебя… — Она взяла свернутое в ногах одеяло, накрыла сына.
Он открыл глаза, посмотрел на мать:
— Боюсь, как бы снова не началась малярия. — Лицо его стало белым как мел, губы и те побелели.
— Постарайся уснуть и ни о чем не думай. Погоди минутку, я хинин принесу.
Мать очень изменилась с тех пор, как они приехали в Сычуань. Стала совсем седой, лицо покрылось морщинами. Ей все приходилось делать самой: и стирать и готовить — натерпелась за эти годы. И все из-за него. Она так внимательна к нему, всегда рядом в трудную минуту. «Хорошая у меня мать», — думал он с благодарностью.
— Мама! — окликнул он ее и умолк, из глаз покатились слезы.
— Что случилось, сынок? — склонилась над ним мать.
— Какая ты хорошая… добрая…
— Спи, спи. Скажешь мне об этом, когда поправишься.
— Ничего страшного, мама. Я отпросился на полдня, всего на полдня. Завтра я должен быть на банкете в честь дня рождения управляющего Чжоу. Вместе с остальными сослуживцами.
— Ты отпросился всего на полдня? — забеспокоилась мать. — Это ведь мало. О вычетах не думай.
— Я должен завтра пойти, иначе меня станут презирать, подумают, что я жадный и не хочу вносить деньги.
— Жадный не жадный, что им за дело! Подумаешь, какая персона. Управляющий!
Выговорившись, мать спросила:
— Ты видел Шушэн?
— Только что, — сказал он, не подумав.
— И она не проводила тебя, не отпросилась, чтобы присмотреть за тобой? Таким куклам, как она, нечего бояться вычетов. — Сердце матери наполнилось гневом и ревностью. Она не думала о том, как сильно ранят ее слова сына.
Сын долго смотрел на мать, потом грустно улыбнулся и сказал будто самому себе:
— Она ангел. Я ее не стою.
Мать услышала только последнюю фразу, и ее снова захлестнул гнев.
— Ты не стоишь ее? Это она не стоит тебя. Работает в банке, а рядится, как кокотка… Кто знает, чем она там занимается.
Он ничего не ответил, только вздохнул.
10
Он пролежал в полузабытьи до семи часов. А когда проснулся, ощутил сильную слабость, рубашка намокла от пота, прилипла к спине. Сменить ее не было сил. Сильная боль во всем теле не давала пошевелиться. Он даже вскрикнул, когда попытался было подняться.
Подошла мать и спросила:
— Проснулся? Плохо тебе?
В тот вечер не давали электричества, и в желтоватом свете лампы лицо матери казалось еще более болезненным и старым, а сама она одинокой и дряхлой.
— Нет, — ответил он, открыв глаза и шаря взглядом по комнате. — Она не пришла?
— Ты о Шушэн? — презрительно бросила мать. — Уехала утром и еще не вернулась.
— Непременно вернется, — помолчав, сказал он со вздохом.
— Да, да, не мешало бы ей всегда приходить пораньше, — сердито проговорила мать. Но, видя, что сын молчит, заговорила по-другому: — Тебе надо поесть.
— Не хочется, я не голоден.
— Поешь каши, я сварила, туда можно добавить консервированные яйца.
— Хорошо, съем немножко. — Он улыбнулся.
Мать, довольная, пошла на кухню, набрала каши из глиняной миски, стоявшей на маленькой печке, положила в чашку. «Никого нет лучше матери», — тихо сказал он самому себе. На душе было по-прежнему пусто. Он попробовал подняться с постели, когда мать принесла еду.
— Не вставай, я подержу тарелку. — Она подождала, пока он сел, дала ему чашку и палочки для еды, а сама встала в сторонке. Чтобы не огорчать мать, он принялся есть, а когда кончил, мать дала полотенце, чтобы он вытер лицо и руки. — Поспи еще, не вставай сегодня.
Он послушался, лег, не раздеваясь: хотел дождаться Шушэн.
Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали. Мать открыла и увидела мужчину.
— Господин Ван дома? Ему записка от барышни Цзэн.
У него упало сердце.
— А сама она где? — спросила мать.
Но человек ничего не ответил и скрылся за дверью. Мать с конвертом в руке стояла посреди комнаты, не зная, что делать. Вэньсюань окликнул ее. Мать подошла и каким-то странным, не своим голосом проговорила:
— Она прислала записку, не знаю, что с ней стряслось. — Записку мать не передала ему, бормотала лишь: — Барышня Цзэн? Сыну тринадцать лет, и не стыдно называть себя барышней?!
