Избранное - [38]
Non solum autem beatus Augustinus, sed et alii sancti idem asserunt. Nam Hieronymus ad magnum oratorem dicit: "Si scripturas sacras legeres, quis nesciat et in Moyse ac prophetarum libris quaedam assumpta ex gentilium libris?" Et inducit ad huius probationem prophetas ipsos et omnes doctores famosos a principio ecclesiae, qui philosophorum doctrinis fidem Christi persuaserunt principibus et infidelibus, ac roboraverunt multipliciter. Et Beda Super librum Regmim dicit, quod liberalium scientiarum sapientiam quasi suam sumere licitum est Christianis ac divinam, alioquin Moysen et Daniel sapientia Aegyptiorum et Chaldaeorum non paterentur erudiri. Iterum de factura templi dicit Salomonem cum suis servis sign[ific]are Christum, et Hiram cum suis significare philosophos et sapientes gentiles, ut templum Dei, hoc est ecclesia, non solum sapientia apostolica, sed philosophorum construeretun quia gentiles ab errore conversi atque ad veritatem evangelii transformati, melius ipsos gentium errores noverant, et quo certius noverunt, eo artificiosius hos expugnare atque evacuare didicerunt. Paulus evangelium quod per revelationem didicerat, melius novit sed Dionysius melius revincere poterat falsa dogmata, quorum cum erroribus argumenta a puero noverat; et ideo Salomon dicit "Scis enim quod non est in populo meo vir, qui noverat ligna caedere, sicut Sidonii". Haec et huiusmodi multa allegat venerabilis Beda. Sed et Paulus Apostolus Epimenidis poetae usus est versiculo, scribens ad Titum: "Cretenses semper mendaces, malae bestiae, ventres pigri". In alia quoque epistola Menandri ponit senarium: "Corrumpunt bonos mores confabulationes pessimae".
Глава IV
И это утверждал не только святой Августин, но и многие другие святые. В самом деле, Иероним в послании к знаменитому оратору пишет: «Если бы ты читал Священное Писание, [ты бы знал,] как знает всякий [читавший], что и у Моисея, и в книгах Пророков кое-что взято из книг язычников»[121]. И в доказательство тому он приводит [слова] и самих пророков, и знаменитых учителей от начала Церкви, которые, используя учение философов, обращали в веру Христову князей и неверных и различными способами укрепляли [их в вере]. И Беда Достопочтенный[122] в толковании на Книгу Царств утверждает, что христианам позволительно принимать мудрость свободных искусств как свою собственную и Божественную, ведь в противном случае Моисей и Даниил не стали бы обучаться египетской и халдейской мудрости. Также в книге Об устроении Храма он утверждает, что Соломон со своими слугами обозначает Христа, а Хирам со своими — философов и мудрецов-язычников, так что Храм Божий, т. е. Церковь, созидается не только апостольской мудростью, но и мудростью философов, поскольку язычники, которые отвратились от заблуждений и обратились к евангельской мудрости, лучше знали заблуждения самих языческих [философов], и чем лучше они их знали, тем искуснее они умели их опровергать и избегать. Павел лучше знал Евангелие, которое он получил через Откровение, но Дионисий[123] мог с большим успехом опровергать ложные учения, аргументы, в пользу которых вкупе с их ошибками он знал с детства. Вот потому-то Соломон и говорит: Ибо ты знаешь, что у нас нет людей, которые умели бы рубить дерева так, как сидоняне (3 Цар 5,6). Это и многое другое приводит Беда Достопочтенный [в защиту своего мнения]. Но и апостол Павел, когда пишет к Титу, использует строки поэта Эпименида: Критяне всегда лжецы, злые звери, утробы ленивые (Тит 1,12). А в другом послании приводит стих Менандра: Худые сообщества развращают добрые нравы (1 Кор 15,33).
Causae autem, quare sancti affirmant quod quaerimus, et figuratum fuisse declarant, possunt assignari; primo propter hoc quod ubicunque veritas invenitur, Christi iudicatur secundum sententias et auctoritates superius allegatas. Idcirco quamvis aliquo modo veritas philosophiae dicatur esse eorum; ad hanc tamen habendam primo lux divina influxit in animos eorum, et eosdem superillustravit: illuminat enim omnem hominem venientem in hunc mundum, sicut dicit scriptura; cui sententiae philosophi ipsi concordant. Nam ponunt intellectum agentem et possibilem; anima vero humana dicitur ab eis possibilis, quia de se est impotens ad scientias et virtutes, et eas recipit aliunde. Intellectus agens dicitur, qui influit in animas nostras illuminans ad scientiam et virtutem; quia licet intellectus possibilis possit dici agens ab actu intelligendi, tamen sumendo intellectum agentem ut ipsi sumunt, vocatur influens et illuminans possibilem ad cognitionem veritatis. Et sic intellectus agens secundum maiores philosophos non est pars animae, sed est substantia intellectiva alia et separata per essentiam ab intellectu possibili; et quia istud est necessarium ad propositi persuasionem, ut ostendatur quod philosophia sit per influentiam divinae illuminationis, volo illud efficaciter probare; praecipue cum magnus error invaserit vulgus in hac parte, necnon multitudinem magnam theologorum, quoniam qualis hie est in philosophia, talis in theologia esse probatur.
Владимир Николаевич Катасонов — российский философ и православный богослов.Доктор философских наук, доктор богословия.Первое высшее образование получил в МГУ им. М. В. Ломоносова, окончив механико-математический факультет. В 1995 году в Институте философии РАН защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора философских наук по теме «Философские предпосылки новоевропейской математики». В 2012 году защитил докторскую диссертацию по богословию по теме «Концепция актуальной бесконечности как место встречи богословия, философии и науки».В. Н. Катасонов является автором более 130 научных и научно-методических работ, в том числе 6 монографий, составитель и ответственный редактор 6 научных сборников.Работы В. Н. Катасонова посвящены обсуждению философско-религиозных аспектов культуры, среди них: генезис новоевропейского естествознания, диалог науки и религии, история западноевропейской и русской философии, религиозные аспекты русской литературы, философские проблемы образования, философия политики.
В книге В. К. Кантора, писателя, философа, историка русской мысли, профессора НИУ — ВШЭ, исследуются проблемы, поднимавшиеся в русской мысли в середине XIX века, когда в сущности шло опробование и анализ собственного культурного материала (история и литература), который и послужил фундаментом русского философствования. Рассмотренная в деятельности своих лучших представителей на протяжении почти столетия (1860–1930–е годы), русская философия изображена в работе как явление высшего порядка, относящаяся к вершинным достижениям человеческого духа.Автор показывает, как даже в изгнании русские мыслители сохранили свое интеллектуальное и человеческое достоинство в противостоянии всем видам принуждения, сберегли смысл своих интеллектуальных открытий.Книга Владимира Кантора является едва ли не первой попыткой отрефлектировать, как происходило становление философского самосознания в России.
Левинсон пишет о московских протестах, как если бы они происходили одновременно в разных топосах: в интеллектуальном, в социологическом, в России в целом, в интернете и, наконец, в публичном пространстве Москвы. Топосы эти сложным образом перетекают друг в друга и друг с другом пересекаются, образуя сложную и неочевидную систему открытых сцен, убежищ, коммуникативных каналов, точек накопления и наоборот, высвобождения энергии.
Эта книга - пересмотренный и дополненный вариант "Средневековой философии", которая была опубликована в 1952 г. в рамках выпускаемой издательством "Метьюен" серии книг для домашнего чтения. Общий план предыдущей работы остался нетронутым. Однако в данном томе гораздо подробнее говорится о христианской мысли в античности. Кроме того, значительно расширено изложение исламской и иудейской средневековой философии.Более детально рассматриваются ведущие мыслители, такие, как Аквинат, Скот и Оккам философское обсуждение проблем, поставленных средневековыми мыслителями, по необходимости пришлось свести к минимуму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.