Избранное - [2]
Теме войны посвящены многие его произведения, писавшиеся в разные годы, начиная с сороковых и кончая семидесятыми.
Одному из драматических сюжетов, подсказанных Атарову войной, посвящен рассказ «Набат», написанный суровым и жестким пером. Военный совет армии назвал командира танкового соединения полковника Голощекова трусом с отстранением от должности и отдачей под суд. Он отлично понимает, что его ждет. Состояние полковника резко контрастирует с поведением прокурора, ожидающего санкции свыше, а пока что предлагающего Голощекову посмотреть фильм. «Какой фильм? — спрашивает тот. — Какой может быть фильм?»
Мы расстаемся с Голощековым глубокой ночью. Он пишет что-то и яростно зачеркивает написанное. Утро он встретит без нас. Ожидающая его судьба останется неизвестной. «Так, без промедлений, в ту давнюю ночь рейд голощековских танков становился историей», — эти слова, заканчивающие рассказ, определяют его сокровенный смысл. Мы прикоснулись к величайшей человеческой трагедии, и это важнее любой сюжетной развязки.
Ночь, описанную в «Набате», Атаров имел право назвать давней, ибо рассказ написан в 1967 году — такова сила живущих в писательском сердце воспоминаний о минувшей войне.
Среди всего, что было написано Атаровым во время войны, едва ли не самое сильное — рассказ «Изба» (1943). Он начинается так: «Над большой дорогой с краю села, на косогоре, стояла изба. С тех пор как война вошла в среднюю полосу России, каждый вечер в избу шли ночевать с дороги военные люди». Ночевали и уходили, чтобы никогда не возвратиться. Для каждого из них хозяйка — старая женщина, у которой своих пятеро сыновей на фронте, — находила место не только в избе, но и в сердце. Короткое — несколько страничек! — почти бытовое повествование полно высокого символического смысла. «Но однажды, в середине декабря, под Николу, никто не пришел ночевать». Старуха поняла, что фронт двинулся на Запад, началось большое наступление…
В каждой строке рассказа ощущается дыхание войны, навсегда разлучающей людей и в то же время соединяющей их силой нерушимого человеческого братства. В сущности, о том же рассказ «Весы и санки» (1947).
Студеная зимняя Ладога 1941—1942 годов (хорошо помню ее — в январе 1942 года редакцию армейской газеты, куда я только что был отозван с передовой, перебросили через Ладогу на Большую землю). Полуживые от голода и мороза бойцы задерживают мешочника и мародера, пробирающегося в Ленинград с продуктами, чтобы обменять их там на драгоценности. Командир комендантского взвода Семушкин, особенно тяжело переносящий муки голода, конфискует припасы. «Буду актировать, — говорит он. — Комендант приказал по счету принять — и детям в барак».
«Вот когда, — подчеркивает писатель, — в первый раз я ощутил м о г у щ е с т в о Семушкина» (разрядка моя. — Л. Л.). Бойцы взвода без всяких колебаний оставляют своего командира наедине с мешочником и его продуктами. Они безоговорочно признают его п р а в о н а п р а в о т у. Семушкин завоевал это право мужеством человека, готового погибнуть, но спасти детей. «Не знаю, — заключает рассказ Атаров, — увижу ли я когда-нибудь в жизни доверие, более открытое и ясное, чем то, с каким мы оставляли Семушкина с Алалыкиным и горкой оттаявшего хлеба».
Это, кажется, единственное место в рассказе, где автор позволяет себе вмешаться в происходящее. Обо всем остальном и прежде всего о человеческом м о г у щ е с т в е полумертвого от голода Семушкина предоставляется судить читателю.
Через десять лет после «Весов и санок» — в 1957 году — Атаров вновь обратился к военной теме и написал повесть «Смерть под псевдонимом». Она оказалась во многом неожиданной для него. Прежде всего тем, что это была повесть, подчиненная (по крайней мере на первый взгляд) традиционным законам детективного жанра. Кстати сказать, и сам автор называл ее «детективной».
Повествуется в ней о том, как враг использовал любые средства, чтобы задержать победоносное продвижение советских войск. Герои повести — советские разведчики. По мере того как развертывается их борьба с фашистской агентурой, мы все яснее понимаем, что писатель создал свою повесть не только для того, чтобы увлечь нас занимательным сюжетом, но — прежде всего! — для того, чтобы рассказать о советских людях в военной форме, которых он близко наблюдал и хорошо понял в годы Великой Отечественной войны. Покойный критик А. Макаров (1912—1967) в свое время точно назвал эту повесть «романтическим детективом».
Нравственное содержание повести во многом определяют отношения, складывающиеся между двумя советскими разведчиками — опытнейшим полковником Ватагиным и молоденьким младшим лейтенантом Шустовым. Майор Котелков — антипод Ватагина — предлагает отдать совершившего серьезную ошибку Шустова под трибунал. Ватагин резко возражает: «Живой, горячий, как огонь, с хорошей душой мальчишка! Надо его воспитывать».
