Избранное. Аргонавты западной части Тихого океана - [15]

Наблюдая церемонии или другие племенные события (такие, например, как сцена, представленная на снимке IV), необходимо не только отмечать те события и детали, которые, согласно традиции и обычаю, составляют саму суть этого акта; этнограф должен еще и старательно, точно, одно за другим, отмечать и все действия исполнителей и зрителей. Забыв на какое-то время, что он знает структуру этой церемонии, лежащие в ее основе основные догматические представления, он должен попытаться ощутить себя участником этого собрания людей, ведущих себя серьезно или шутливо, углубленно-сосредоточенно или, наоборот, со скучающим легкомыслием, должен прийти в то же настроение, в каком эти люди бывают ежедневно, или же прийти в состояние перевозбуждения, и т. д., и т. д. Если его внимание будет постоянно направлено на этот аспект племенной жизни, если он постоянно будет пытаться зафиксировать его, выразить в терминах реальной жизни, то в его записях будет немало правдивого и выразительного. Тогда ему удастся поместить тот или иной акт в соответствующий контекст племенной жизни, то есть показать, является ли он исключительным или обычным, относящимся к рутинному поведению аборигенов, или же таким событием, которое преобразует все поведение в целом. А еще ему удастся рассказать об этом читателю ясно и убедительно.

И опять-таки, для этнографа будет полезным время от времени откладывать в сторону свой фотоаппарат, блокнот и карандаш и самому включаться в то, что происходит вокруг. Он может принять участие в играх и развлечениях туземцев, может следовать за ними, когда они идут в гости или на прогулку, может сидеть среди них, слушать их разговоры и принимать в них участие. Я не уверен, что это одинаково легко для каждого (может быть, славянская натура более пластична и по естеству своему более «дикарская», чем западноевропейская), но хотя степень успеха может и меняться, сама попытка возможна для каждого. «Погружаясь» в жизнь туземцев (а я делал это часто не только в исследовательских целях, но и потому, что каждому нужно человеческое общество), я со всей очевидностью ощущал, что их поведение и образ жизни во всех видах племенных взаимодействий становились для меня более прозрачными и более понятными, чем прежде. Все эти методологические замечания читатель найдет документально подтвержденными в последующих главах.

VIII

И наконец, перейдем к изложению третьей и последней цели научно-полевых исследований, к последнему типу тех явлений, который должен быть зафиксирован для того, чтобы представить полную и адекватную картину туземной культуры. Помимо четкого представления о племенном устройстве и выкристаллизовавшихся элементах культуры, составляющих «скелет», помимо данных о повседневной жизни и обычном поведении, которые, так сказать, являются его «плотью и кровью», здесь надо запечатлеть еще и «дух» – воззрения, мнения и высказывания туземцев. Ведь в каждом акте племенной жизни имеется, во-первых, рутина, определяемая обычаем и традицией, затем тот способ, каким это осуществляется, и, наконец, тот комментарий к совершенному, который имеется в туземном сознании. Человек, вынужденный исполнять разнообразные предписанные обычаем обязанности; человек, следующий в своих действиях традиции, руководствуется определенным обычаем, соответствующим традиции, делает это по определенным мотивам, испытывает при этом определенные чувства и руководствуется определенными идеями. Эти идеи, чувства и импульсы формируются и обусловливаются той культурой, в которой мы их находим, и потому являются этнической особенностью данного общества. Значит, надо попытаться изучить и зафиксировать их.

Но возможно ли это? Не являются ли эти субъективные состояния слишком неуловимыми и бесформенными? Но даже если можно не сомневаться в том, что люди обычно чувствуют, мыслят или испытывают определенные психические состояния в связи с выполнением обычных действий, большинство из них все-таки наверняка не способны определить эти состояния, облечь их в слова. Последнее необходимо наверняка, и оно, пожалуй, является подлинным гордиевым узлом всех исследований по социальной психологии. Не пытаясь ни рассечь, ни развязать этот узел, то есть решить проблему теоретически или углубиться в сферу общей методологии, я непосредственно перейду к вопросу о практических способах преодоления некоторых сопряженных с этим трудностей.

Прежде всего необходимо заявить, что здесь мы собираемся изучать стереотипы мыслей и чувств. В качестве социологов мы не интересуемся тем, что А или Б могут чувствовать как индивиды в случайностях их личного существования – нас интересует лишь то, что они чувствуют и думают как члены данного сообщества. В этом смысле на их умственное состояние накладывается определенный отпечаток, оно становится стереотипическим отображением институтов, в рамках которых они живут, испытывает влияние традиции, фольклора и самого инструмента мышления – то есть языка. Та социальная и культурная среда, в которой они находятся, навязывает им определенный способ мышления и чувствования. Поэтому человек, живущий в обществе, где распространено многомужество, не испытывает таких чувств ревности, которые характерны для сурового приверженца моногамного брака, хотя определенные элементы этих чувств он может испытывать. Человек, живущий в сфере системы