Избранник - [20]

- я.. я... никуда не поеду...

- Вам нужно немедленно в больницу!

- ...не...все ли равно... Какая разница, где умирать? Я хочу умереть здесь...

- Что вы хороните себя заранее? Вы будете жить еще сто лет. Нужно постараться встать, мы вас отвезем, и там вас будут лечить. А тут - что вы будете лежать? Ни анализов, как следует, ...ни лечить вас, как следует, невозможно... Ну, нужно одеться и поехать с нами... Ну, давайте же.

- Никуда я не поеду... Делайте мне обезболивающее. Ну, сделайте что-нибудь, чтобы унять эту боль... Если бы вы знали...

- Ну, что делать с этим больным? Я первый раз вижу такого!

- Валера!.. Есть ли у меня шанс? Скажи! М о г у ли я?!

- Это...очень трудно решить... - Лоб Валеры покрывается капельками пота.

- Дело в том, что... в общем, не знаю. Могу только...

- Что это за разговоры такие?! Что, в больницу - это так страшно? Как будто больница - это неизвестно что... Всех лечим и никого не убиваем. Я говорю, что надо ехать в больницу, потому что знаю, что именно там в состоянии оказать нужную помощь, дать все необходимое лечение. В таком состоянии...

- Сережа! Боюсь, что у нас просто нет иного выхода. Это очень серьезно. Ты должен сам чувствовать, каково твое состояние. Но сделать тут действительно ничего нельзя. И лечить тебя в домашних условиях, откровенно говоря, невозможно. Мы можем только надеяться, надеяться со всей силы...

В наступившей тишине слышно только тяжелое дыхание Кини.

Врач из "Скорой помощи" делает Сергею укол.

- Ладно...Хорошо...Я ... поеду... Может быть... это последний шанс. Надо использовать его. Использовать. Последний шанс... Ладно... Так получалось... Не волнуйтесь, ребята... Ничего не поделать... Я сам принял решение. Валера! Я попробую встать... И поеду.

Сергей сел на постели, и Валера помогает ему одеться. Врач из "Скорой помощи" ждет. Она стоит, облокотившись на косяк двери, и наблюдает. За окном зажигаются все новые и новые огни близлежащих домов.

И вот Сергей стоит, уже полностью одетый, и Киня с Валерой поддерживают его. Сергей окидывает последним взглядом комнату, все в ней, и, словно не торопится уходить, и только по осунувшемуся его лицу, по глубоким теням на лице можно догадаться, какие муки он терпит.

Внезапно дверь открывается - и в нее входят Синя и Болван. Застигнутые увиденной сценой, они застывают на пороге. Валера, Киня и Сергей, все трое, без слов, молча выходят из квартиры, провожаемые безмолвными взглядами остальных.

Во дворе, у подъезда, стоит " Скорая помощь", машина "'Скорой помощи". Но что-то в ней кажется странным. Странным представляется в горячей голове Сергея и то, что эта машина так долго стоит - хотя это закономерно. Ему просто кажется, что шестым чувством он уловил: вначале была другая машина. Киня также смотрит на машину - и видит, что она абсолютно чистая внизу, в то время как тогда, когда он выглядывал в окно, он заметил, что нижняя часть машины вся заляпана грязью. Двое - Киня и Комар - садятся с Сергеем в машину; остальные стоят у подъезда. Врач открывает дверцу, чтобы сесть рядом с шофером. Она уже заносит ногу, но вдруг, дрожа всем телом, отшатывается. Однако - видя недоуменные лица Валеры и Болвана, готовых поспешить к машине, - она садится в кабину и захлопывает дверь. Машина трогается.

Боли у Сергея назавтра не исчезают. Он корчится на больничной койке, его лоб мокр от пота. Медсестры аккуратно приносят лекарства и следят за их приемом, не уходя до тех пор, пока он их не выпьет. Он пьет все, чувствуя, что должен пить, что иного выхода нет. Он должен выжить!

Иней за окном появляется на гофрированной жести крыш, на ветвях деревьев, на подоконниках. Воздух в палате остывает. Утром холод пробирается под одеяла, покрывает лбы, руки, лежащие на пододеяльниках. Ржавые, давно не крашенные, секции батарей, облезлые грязные стены с потеками поверху, заржавленные спинки старых и скрипучих, неприятных кроватей - все, кажется, излучает холод... Но страшнее холода, страшнее всего - эта тупая, изматывающая, беспредельно утомляющая боль. Ни суровый, скупой больничный паек, оставляющий смутное, неисчезающее чувство голода, ни этот холод по утрам - ничто не может быть хуже этой невыразимой боли.

Тем временем зловещее молчание оттуда, из-за окна; ни один из друзей не посетил его за время его болезни, никто не шел к нему в больницу. Почему не приезжает мать, где его двоюродный брат, живущий на Сиреневом бульваре? Медсестры приносят и приносят лекарства; все повторяется со зловещей систематичностью.

Эта боль... Тупая, обезличивающая; боль, превращающая не в человека, а во что-то иное живое человеческое существо. Приступы повторяются со зловещей настойчивостью. Один, два или даже три приступа утром, до обеда, столько же вечером. Каждый приступ - это почти что болевой шок. Во время каждого приступа Сергею требуется болеутоляющее, каждый его приступ приводит в движение медсестер и врачей. Сергей заметил определенные закономерности. Неудобная поза, во время которой начинает сводить поясничную область, движение с усилием - все это ведет к приступу. Потянулся утром, когда почувствовал себя лучше - приступ. Лежит напряженно, заставляя себя не дернуться, когда чувствует, что кто-то тайком за ним наблюдает, полагая, что он спит - приступ.