Избранник Ада - [11]

Делать нечего, назвался груздем – полезай в кузов. Я извлек балетку из шкафа и положил ее на стол. Отпер ключиком замки и, клацнув застежками, балетка распахнулась.

Правую ее часть занимали пакеты от фотопластинок с какими-то документами и фотографиями, которые я, из деликатности, рассматривать не стал, кроме одной цветной фотографии, лежащей на самом верху. Это была свадебная фотография. На ней была Софья, выглядевшая несколько более юной и более, что ли, тоненькой, нежели нынешняя – в белоснежном подвенечном платье и такой же белой воздушной фатой на голове. Ей на безымянный палец надевал кольцо моложавый мужчина, лет тридцати пяти – сорока, с холеным лицом, черными набрильянтиненными волосами, с аккуратным пробором, чернобровый и черноглазый, с упрямой складкой в межбровье, в черном же, шерстяном костюме. Белоснежную рубашку на шее затягивала, опять же, черная, шелковая бабочка.

Безусловно, это был Алекс Буяновский. Слева и справа от них, стояли, какие-то люди – девушка, в строгом, розовом панбархатном платье, расфуфыренная и яркая, от чрезмерной косметики на лице, и мужчина в темно-синем костюме, лица коего не было видно – только один, тоже строгий, пробор на голове. Мужчина этот склонился над столом и что-то подписывал. Свидетели – понял я. Позади этой четверки, полукругом, на фоне белой стены и мраморной колоннады, плотной стеной располагался разношерстный люд в праздничных одеждах – наверное, приглашенные во дворец бракосочетаний на регистрацию.

Со вздохом, как о чем-то недоступном, отложил фото и взял в руки увесистый пакет из непромокаемой пергаментной бумаги, перевязанный крест накрест голубой атласной лентой. Когда последний слой бумаги был убран, я с изумлением обнаружил в своих руках, холодящую тяжесть вороненого маленького пистолета, свободно умещавшегося на моей ладони. Это был ТК – «Тульский Коровин». Я узнал его – такой же, или почти такой же, был у моего дяди – бывшего офицера-фронтовика, служившего после войны начальником отдела кадров в «Сиблаге», где, по иронии Судьбы, тогда отбывал наказание и мой отец.

Как рассказывал мне мой дядя, это оружие, калибра 6,35, под патрон «Браунинга», было выпущено Тульским оружейным заводом в двадцатые – тридцатые годы в весьма ограниченном количестве – всего несколько десятков тысяч. Большинство ТК выпускалось для высшего эшелона офицеров Красной Армии и высокопоставленных партийных чиновников. Нередко ТК использовался в качестве подарочного или наградного оружия. Крупным потребителем ТК был также НКВД.

Некоторым различием между этими пистолетами было то, что у моего дяди – дяди Сережи – насколько я помню, боковые панели рукояти были выполнены из черного карболита с логотипом «ТОЗ», а этот был с деревянными панелями, с крестообразной насечкой, закрепленными винтами. На одной из панелей красовалась никелированная пластинка с гравированной надписью наклонными витиеватыми буковками: «Тов. Буяновской С.Р. за особые заслуги в области обеспечения законности, правопорядка и общественной безопасности от руководства МВД УССР».

Вот это да – наградное оружие! Конечно, я прекрасно понимал, что никаких таких заслуг перед Законом у Софьи не было и в помине, и пистолет был получен не без участия денег и связей Алекса. Но ведь каково! Не всякий генерал имеет наградное оружие. И зачем она мне все это демонстрирует? Уж не им ли я должен убить. Но КОГО? Выходит, она мне, как бы, делает предложение: вот пистолет, бери, пользуйся для реализации своих планов. А если меня с ним застукают на месте преступления? Ну и что? Она-то тут при чем? Пистолет взяли без ее ведома, она и понятия не имела! Что ей-то будет? Да ничего!

Перебрасывая, относительно легкий, можно сказать дамский, весом не более полукилограмма, пистолет из руки в руку, я заметил в его стволе нечто постороннее, белое. Ковырнул спичкой. Бумажка. Положил оружие на стол, развернул бумаженцию и прочел:

«Милый котик, в кармане собольей шубки возьми ключик от настенных часиков. У него одно ушко помечено. Вставь ключ в завод так, чтобы меченое ушко указывало на 12. Потом поверни ключ этим же ушком до 3 вправо, затем, таким же образом, до 7 влево, потом до 5 опять вправо, потом до 11 влево. Затем поставь стрелки на «без пяти двенадцать».

Вот черт! Бумажка вывалилась из моих задрожавших от расшалившихся нервов рук. Она читает меня! Я был вывернут перед ней наизнанку. Она предугадала все мои поступки, все мое поведение! Или вовсе не рассчитывала на это, потому все так и обстроила?

Я залез в карман шубы, оказавшийся нутряным, и вынул оттуда… золотой ключик. Да, это не фигуральное выражение – ключ был сделан из чистого золота! Пробы на нем не было, но характерный блеск и тяжесть металла, исключали все сомнения. На одном из крылышек я обнаружил пятиконечную звездочку – метка.

Я подошел к часам и тут только понял, в чем была их необычность. Она заключалась в их размерах. Часы были раза в полтора-два больше, нежели все остальные, им подобные. Кроме того, при более близком их рассмотрении, я обнаружил еще одну особенность: сам цилиндр, скрывавший часовой механизм, был непропорционально утолщен, по сравнению с другими такими же ходиками-двойниками.