Избранная проза - [117]

— Я сказала позавчера? В субботу? Надо ж так запамятовать. Это случилось в пятницу. По субботам я закругляюсь днем, а по пятницам в семь вечера, как магазины закроются. Смотрю на часы, уже пять минут лишних. Шабаш, говорю, и наверх, иду через Саксонскую площадь…

Дама повернулась на каблуке, бросила двадцатипфенниговую монетку на тарелку и стала подниматься по ступенькам. Ханна смотрела, как постепенно исчезают ее стройные тугие икры. Хели вскочила и отправилась с тряпкой по следам клиентки. Дольше всего она вытирала перед зеркалом.

— Начесала пакли, — проворчала она, фыркнула и поставила швабру в нишу. Усаживаясь, смахнула монету в карман фартука.

— Так где я остановилась?

— На Саксонской площади, — вспомнила Ханна.

— Так вот, заворачиваю я медленно за угол цветочного магазина: скользко там, а важной даме поскальзываться негоже. Вдруг за спиной: «Разве вы сегодня не заглянете в „Кота“?» Я, не оборачиваясь: «Какое вам дело, куда я загляну?» — «Конечно, никакого, — отвечает, — просто я вас там видел. Вы ходите туда каждый день и пьете кофе по-французски…» Я ему: ну-ка покажитесь, раз вы такой всезнайка. Он выплывает на свет, снимает шляпу и говорит: «Прошу прощения, я не хотел быть навязчивым. Но когда остаешься один, начинаешь интересоваться людьми. Меня зовут Альберт». Он сказал и фамилию, но это к делу не относится… А мне что до того, говорю. Признаюсь, он мне уже понравился. Одет хорошо, жилет и галстук, подстрижен коротко, будто только что от парикмахера. Но не будешь же торчать на улице с абсолютно незнакомым мужчиной. А он: «Как вы все-таки отнеслись бы к посещению „Кота“? Я угостил бы вас кофе по-французски…» — «Только без этого, говорю, я в состоянии и сама оплатить свои расходы. Дела процветают, даже слишком. Я устала и рада, что иду домой…» — «Не смею настаивать, — говорит он, — но почему бы не побеседовать немного? Жизнь проходит так быстро, что из всех людей наберешь знакомых только дюжины три… Конечно, некоторых лучше не знать, но знакомство с вами мне не хотелось бы пропустить. И что вам дома? Ведь вас не ждут…» — «Откуда вам известно?» — спрашиваю. «Вы одиноки, — говорит он, — вдова, я сразу понял. У вас такой взгляд…»

Ханна слушала с возрастающим отчуждением. До сих пор истории с мужчинами были явно изобретены фантазией Хели. Ее фантазии хорошо укладывались в диалект, но теперь она соскользнула на литературный, да еще сентенции выдает с чужого голоса.

— И ты, конечно, уступила? — с грубой прямотой спросила Ханна.

И посмотрите! Хели смутилась! Она сжала колени и принялась полировать большим пальцем пятнышко на столешнице. Ей явно хотелось увильнуть от ответа.

— Ты понимаешь… Ну, выпила я кофе, но заплатить за себя не дала. Поговорили немного… Если уж хочешь знать о чем…

Она подняла плечи и уронила их со страстным вздохом:

— Вот это мужчина, поверь мне! И знает жизнь. У него сын в Фрисланде. Он туда ездил в начале декабря. К рождеству вернулся — в нашем возрасте детям лучше не мешать, не так ли? Дочь живет здесь, он ходил к ней в первый день праздников на жареного гуся. Новый год один отмечал. Говорит, даже елку нарядил.

— Хели! — Ханна по-настоящему обеспокоилась. Все уже бабе известно о человеке. И этот правильный литературный язык… — Вы встречались?

Вместо ответа Хели вскочила, схватила швабру и принялась неистово драить участок перед зеркалом.

— Сегодня увидимся. После работы.

Она внезапно остановилась, оперлась на ручку швабры и проговорила:

— Знаешь что? Ты пойдешь с нами.

Ханна почему-то сразу вспомнила старого фата из вокзальной кофейни. Она встряхнулась и отправилась в туалет.

— В четверть седьмого у «Кота», — крикнула Хели.

Ханна разгладила юбку и быстро проскочила зеркало.

— Придумаешь тоже, — сказал она мимоходом. — В четверть седьмого! Андреа меня с полицией разыщет! Нет, лучше я немного пошатаюсь по городу. Ни задумок, ни покупок. Просто поглазею. И вовремя вернусь домой. Вот тебе моя программа.

Хели показалось, что подруга колеблется.

— Поразмысли еще, — заключила она, — мы все-таки будем ждать.

Мы! Ноги у Ханны внезапно отяжелели. Она с усилием отрывала их от ступеней и наверху остановилась, чтобы отдышаться. Огляделась. И молодые и старые — все куда-то торопятся. Двинулась к центру города и Ханна. Пошататься, вспомнила она. Какое точное слово. Идти, куда тебя ведет. Взглянуть на витрины, побродить по магазинам, перекусить в столовой. И вовремя вернуться домой. Она увидела, как сидит в своей комнате, слева кровать, справа шкаф, под фотографиями на стене комод с телевизором. Ей пришло в голову, что она еще не купила отрывной календарь на этот год. И она решила сначала заглянуть в Зальцгассе. Продавщица в магазине канцелярских изделий обещала оставить для нее календарь, если будет дополнительная поставка.

Она не задержалась у полок. Писчей бумаги у нее хранилось больше чем достаточно, канцелярскими принадлежностями она не пользовалась. Ханна знала, что делать, если желаемая редкость окажется в наличии. Она подхватила пластмассовую корзинку и встала в очередь. Нужно было не пропустить благоприятный момент. Он настал, когда продавщица наклонилась над упаковочным столом, чтобы завернуть клиентке в комбинезоне пачку школьных дневников в черных обложках. Ханна тоже немного склонилась к столу, сокращая расстояние. Она четко проартикулировала губами слово, выражавшее ее желание; это слово могла разобрать только продавщица, у которой оставался выбор, услышать или нет. И выбор был сделан: «Отрывные календари, — спросила продавщица почти оскорбительно громко, — разве они не распроданы?» — «Еще вчера», — рассеянно ответила кассирша. Ее внимание было поглощено клавишами кассы.