Изборник - [131]

Пошел князь Димитрий с большим войском и пленил землю немецкую, и взял город Юрьев, и возвратился к Новгороду со множеством пленников и с большой добычею.

Отець же его князь великый Олександр изыде от иноплеменник и доиде Новагорода Нижняго и ту пребыв мало здрав, и, дошед Городца, разболѣся.

Отец же его, великий князь Александр, возвращаясь от иноплеменников, остановился в Нижнем Новгороде, и здесь был недолго здоров, а дойдя до Городца — разболелся.

О, горѣ тобе, бѣдный человече! Како можеши написати кончину господина своего! Как не упадета ти зѣници вкупѣ с слезами! Како же не урвется сердце твое от корения! Отца бо оставити человек может, а добра господина не мощно оставити: аще бы лзѣ, и в гроб бы лѣзл с ним!

О, горе тебе, бедный человек! Как сможешь описать ты кончину господина своего! Как не выпадут зеницы твои вместе со слезами! Как же не разорвется сердце твое от плача! Отца человек может покинуть, а доброго господина невозможно покинуть, если бы мог, и в гроб бы лег с ним!

Пострада же богови крѣпко, оставив же земное царство и бысть мних: бѣ бо желание его паче мѣры аггельскаго образа. Сподоби же его бог и болший чин приати — скиму. И так богови дух свой предасть, с миром скончася месяца ноября в 14 день, на память святого апостола Филиппа.

Великий же князь Александр, ревнуя господу крепко, оставил земное царство и стал монахом, ибо было его самым большим желанием принять ангельский образ. Сподобил же его бог и высший чин принять — схиму. И так господу дух свой предав, с миром скончался месяца ноября в 14 день, в день памяти святого апостола Филиппа.

Митрополит же Кирил глаголаше: «Чада моя, разумѣйте, яко уже зайде солнце земли Сужьдольской! Уже бо не обрящется таковый князь ни един в земли Суждальстей!» Иерѣи и диакони, черноризцы, нищии и богатии, и вси людие глаголааху: «Уже погыбаемь!»

Митрополит же Кирилл говорил: «Дети мои, знайте, что уже зашло солнце земли Суздальской! Уже не найдется ни один подобный ему князь в земле Суздальской!» Иереи и дьяконы, черноризцы, нищие и богатые, и все люди говорили: «Уже погибаем!»

Святое же тѣло его понесоша к граду Володимерю. Митрополит же с чином церковным, вкупѣ князи и бояре, и весь народ, малии и велиции, срѣтоша и́ в Боголюбивѣм с свѣщами и с кандилы. Народи же съгнатахутся, хотяще прикоснутися честнѣм одрѣ святого т£ла его. Бысть же вопль и кричание, и туга тяжка, якова же нѣсть бывала тако, яко и земли потрястися.

Святое же тело его понесли к граду Владимиру. Митрополит же с чином церковным, вместе с князьями и боярами, и весь народ от мала до велика встретили тело в Боголюбове со свечами и кадилами. Народ же толпился, желая прикоснуться к честному одру, на котором лежало его святое тело. Был же крик, и плач, и стон такой, какого еще никогда не бывало — так что земля содрогнулась.

Положено же бысть тѣло его в Рожестве святьтя богородица, в архимандритьи велицѣй,[419] месяца ноября в 23 день, на память святого отца Амфилохия.

Положено же было тело его в церкви Рождества святой богородицы, в архимандритье великой, месяца ноября в 23 день, в день памяти святого отца Амфилохия.

Бысть же тогда чюдо дивно и памяти достойно. Егда убо положено бысть святое тѣло его в раку, тогда Савастиян иконом и Кирил митрополит хотеста розъяти ему руку, да вложита ему грамоту душевную. Он же сам, акы жив сущи, распростер руку свою и взят грамоту от рукы митрополита. И прият же я́ ужасть, и едва отступиша от ракы его.

Было же тогда чудо дивное, достойное памяти. Когда положено было святое тело его в гроб, Севастьян эконом и Кирилл митрополит хотели разжать ему руку, чтобы вложить в нее духовную грамоту. Он же сам, как живой, протянул руку и взял грамоту из рук митрополита. И объял их ужас, и едва отступили от гробницы его.

Се же бысть слышано всѣм от господина митрополита и от иконома его Савастияна.[420]

Об этом все услышали от господина митрополита и от эконома его Севастьяна.

Кто не удивится о сем, яко тѣлу бездушну сущю и везому от далних град в зимное время! И тако прослави бог угодника своего. Богу же нашему слава, прославлынему святая своя в веки веком. Аминь.

Кто ли не удивится тому, если был он мертв и тело было привезено издалека в зимнее время! И так прославил бог угодника своего. Богу же нашему слава, прославившему святых своих во веки веков. Аминь.

Повесть о разорении Рязани Батыем

Подготовка  текста, перевод  и  примечания  Д.  С.  Лихачева

В лѣто 6745. В фторое на десят лѣто по принесении чюдотворнаго образа ис Корсуня[421] прииде безбожный царь Батый на Русскую землю со множество вой татарскыми, и ста на рѣце на Воронеже[422] близ Резанскиа земли. И присла на Резань[423] к великому князю Юрью Ингоревичю Резанскому[424] послы бездѣлны, просяща десятины въ всем: во князех и во всяких людех, и во всем. И услыша великий князь Юрьи Ингоревич Резанский приход безбожнаго царя Батыа, и воскоре посла в град Владимер к благоверному к великому князю Георгию Всеволодовичю Владимерскому,[425] прося помощи у него на безбожнаго царя Батыа, или бы сам пошел. Князь великий Георгий Всеволодович Владимръской сам не пошел и на помощь не послал, хотя о собе сам сотворити брань з Батыем. И услыша великий князь Юрьи Ингоревич Резанский, что нѣсть ему помощи от великаго князя Георьгия Всеволодовича Владимерьскаго, и вскоре посла по братью свою по князя Давида Ингоревича Муромского, и по князя Глѣба Ингоревича Коломенского,