Изборник - [117]
Однажды пришел Симон к блаженному и после обычной беседы сказал святому: «Прошу у тебя одного дара». Феодосий же сказал ему: «Сын мой, что же просит твое величие от нашего смирения?» Симон же: «Великого, выше силы моей прошу я дара». Феодосий же: «Ты знаешь, сын мой, наше убожество: часто хлеба недостает в дневную пищу; а другого не знаю, и есть ли у меня что-нибудь». Симон же: «Если хочешь, можешь дать мне по данной тебе благодати от господа, который назвал тебя преподобным. Когда я снимал венец с главы Иисуса, он сказал мне: «Неси на приготовленное для него место и отдай в руки преподобному, который построит церковь матери моей». Вот чего прошу я у тебя: дай мне слово, что благословит меня душа твоя как при жизни, так и по смерти моей и твоей». И отвечал святой: «Симон, выше силы прошение твое. Но если по моем отшествии церковь эта устроится и уставы и предания мои будут в ней соблюдаться, то пусть будет тебе известно, что я имею дерзновение у бога. Теперь же не знаю, будет ли принята моя молитва». Симон же сказал: «Господь свидетельствовал о тебе, я сам слышал это из пречистых уст образа его. И потому молю тебя: как о своих чернецах, так и обо мне, грешном, помолись, и о сыне моем Георгии, и до последних рода моего». Святой же обещал ему это и сказал: «Не о своих чернецах одних я молюсь, но и обо всех, любящих ради меня это святое место». Тогда Симон поклонился до земли и сказал: «Отец мой! Не выйду от тебя, если не удостоверишь меня писанием». Феодосий понужден был сделать это за любовь его и написал так: «Во имя отца и сына и святого духа…» — ту молитву, которую и доныне влагают в руку покойнику. Это с тех пор утвердился обычай класть такое письмо с умершими; прежде никто не делал этого на Руси. И это было написано в молитве: «Помяни меня, господи, когда приидешь во царствие твое! И когда будешь воздавать каждому по делам его, тогда сподоби, владыко, рабов своих, Симона и Георгия, стать на правую твою сторону в славе твоей и слышать твой благой глас: «Приидите, благословенные отца моего, наследуйте царство, уготованное вам». Симон же попросил: «Прибавь к этому, отец мой, чтобы отпустились грехи родителям моим и ближним моим». Феодосий же, воздев руки к небу, сказал: «Да благословит тебя господь от Сиона и да видите вы красоты Иерусалима все дни жизни вашей и до последнего рода вашего!» Как некий бесценный дар принял от святого благословение и молитву Симон, прежде варяг, теперь же, по божьей благодати, правоверный христианин. Научен он был святым отцом нашим Феодосием, и чудес ради, бывших от святых Антония и Феодосия, оставил латинскую ересь и истине уверовал, со всем домом своим, со всеми священниками своими, душ около трех тысяч. Этот Симон был первый положен в той церкви. С тех пор и сын его Георгий великую любовь имел к святому тому месту. Этого Георгия послал Владимир Мономах в Суздальскую землю и отдал на руки ему сына своего Юрия. Спустя много лет сел Юрий в Киеве; тысяцкому же своему Георгию Симоновичу, как отцу, поручил область Суздальскую.
…
И се сказаша нам блажении ти черноризьци. Быста два мужа нѣкаа от великых града того, друга себѣ, Иоанн и Сергий. Сиа приидоста во церковь богонареченную и видѣста свѣт паче сълнца на иконѣ чюдней богородичинѣй, и в духовное братство приидоста.
…
И вот что еще рассказывали нам блаженные те чернецы. Были в городе два знатных человека, Иоанн и Сергий. Были они друзья между собой. Однажды пришли они в Печерскую церковь, богом созданную, и увидели свет, ярче солнечного, на чудной иконе богородицыной, и вступили в братство духовное.
И по мнозѣх же лѣтех Иоанн разболѣвся, остави сына своего Захарию, 5 лѣт суща. И призва игумена Никона и раздаа все имѣние свое нищимь, и часть сыновну дасть Сергию, 1000 гривен сребра и 100 гривен злата. Предасть же и сына своего Захарию, юна суща, на съблюдение другу своему, яко брату вѣрну, заповедав тому, яко: «Егда возмужаеть сын мой, дайжде ему злато и сребро».
Спустя много лет разболелся Иоанн; а у него оставался пятилетний сын Захария. И вот больной призвал игумена Никона и отдал ему все свое имущество для раздачи нищим, а сыновнюю часть, тысячу гривен серебра и сто гривен золота, дал Сергию и самого малолетнего сына своего, Захарию, отдал на попечение другу своему, как брату верному, и завещал ему: «Когда возмужает сын мой, отдай ему золото и серебро».
Бывшу же Захарии 15 лет, въсхотѣ взяти злато и сребро отца своего у Сергиа. Сий же, уязвен быв от диавола и мнѣв приобрѣсти богатество и хотѣ живот с душею погубити. Глаголеть юноши: «Отець твой все имѣние богови издал, у того проси злата и сребра, той ти длъжен есть, аще тя помилуеть. Аз же не повинен есмь твоему отцу, ни тебѣ ни в единомь златницѣ. Се ти сътворил отець твой своимь безумиемь! Раздаа все свое в милостыню, тебе же нища и убога оставил». Сиа же слыша, юноша начя плакатися своего лишениа. Посылает же юноша с молбою к Сергию, глаголя: «Дай же ми половину, а тебѣ половина». Сергий же жестокыми словесы укаряше отца его и того самого. Захариа же третиа части проси, таче десятыа. Видѣв же себе лишена всего, глаголеть Сергию: «Прииди и клени ми ся в церьквии Печерьской прѣд чюдною иконою богородичиною, идѣ же и братство взя с отцемь моим». Сей же иде в церковь и ста пред иконою богородичиною, отвѣща и кленыйся, яко не взях 1000 гривен сребра, ни 100 гривен злата, и хотѣ цѣловати икону, и не възможе приближитися ко иконѣ. И исходящу ему из двѣрий, и начя въпити: «О святаа Антоние и Феодосие! не велита мене погубити ангелу сему немилостивому, молита же ся святѣй богородици, да отженет от мене многиа бѣсы, им же есмь предан! Възмѣте же злато и сребро запечатленно в клети моей». И бысть страх на всѣх. И оттолѣ не дадяху клятися тою иконою никому же. Пославше же, взяша сосуд запечатан, и обрѣтоша в немь 2000 гривен сребра и 200 гривен злата: та бо усугуби господь отдатель милостивымь. Захариа же дасть все игумену Иоанну, да растрошит, яко же хощет. Сам же постригся, скончя живот свой ту. Сим же сребром и златом поставлена бысть церкви святого Иоана Предтечи, уту же на полати въсходятъ, в имя Иоанну болярину и сыновѣ его Захарии, ею же бысть злато и сребро...
