Избавление - [16]

– Это все касается только тебя? А жена знает об этих твоих настроениях?

– Конечно. Ей очень понравилось бомбоубежище. А теперь она учится готовить на костре. У нее все отлично получается. Она даже говорит, что возьмет с собой краски, чтоб создавать новое искусство, в котором все будет максимально упрощено, представлено самое главное, и знаешь, как в наскальной живописи – не будет никаких там тебе фиглей-миглей, как в современном искусстве.

У меня было ясное ощущение того, что Льюис по-настоящему никогда не вдумывался в эти свои фантазии, хотя наверняка говорил он обо всем этом очень много – со своей женой, может быть, с кем-то еще.

– А куда бы ты отправился? – спросил Льюис. – Куда бы ты отправился после того, как умолкнут радиоприемники, погаснет телевизор и никто уже тебе не скажет, куда бежать, где спасаться?

– Ну, я бы, наверное, отправился на юг, туда, где потеплее. Постарался бы добраться до Флориды, к морю – хотя бы рыбу ловить, если ничего другого съестного не останется.

Льюис показал рукой на приближающиеся холмы, которые все увеличивались в размерах и из эфемерных, плоских голубых силуэтов превращались в настоящие горы.

– Я отправлюсь вот туда. Туда, куда мы сейчас едем. Там можно обосноваться, там есть все, что нужно для жизни.

– Например?

– Если растения, деревья, животные выживут, можно жить так, чтобы не спасаться от природы, а, наоборот, идти к ней. Можно охотиться, даже чего-нибудь там выращивать, разводить. Этого вполне хватит, чтобы выжить. Да, такая жизнь быстро загонит в могилу, а пока живешь, будет тяжко, и детям твоим будет тяжко. Но каким-то изгоем не будешь себя чувствовать, будешь жить одной жизнью с природой.

– А почему бы тебе в таком случае, – сказал я, – не отправиться в эти горы прямо сейчас и жить там – так, как ты описываешь? Ты мог бы охотиться, возделывать землю, выращивать животных. Ты бы мог испытывать там эти свои страдания и терпеть, без всякой водородной бомбы. Мог бы основать колонию таких же, как ты. Ты думаешь, Каролине понравилась бы такая жизнь?

– Нет, сейчас это было бы не то. Как ты не понимаешь! Это было бы просто эксцентричной выходкой. Выживание зависит... оно зависит от того, что необходимовыжить, когда нет другого выхода. Только тогда, когда это твой последний шанс, та жизнь, о которой я говорю, имеет смысл. Самый последний шанс.

– Надеюсь, что до этого не дойдет. За получение такого шанса пришлось бы заплатить слишком дорого.

– За выживание нельзя заплатить слишком дорого, – сказал Льюис таким тоном, что я понял – эта часть беседы окончена.

– А что там за жизнь сейчас? – спросил я. – Как там живут сейчас, пока ты не отправился туда устанавливать свое Царство Здравого Смысла?

– Наверное, такая, как и положено ей быть. Охотятся, плодятся, как кролики, немножко занимаются фермерством. Гонят виски понемножку. Много музыки. Все на чем-нибудь играют – на гитаре, банджо, гармошке, ложках, дульцимерах. Они их называют «далсимор». Музыка кругом. Будет жаль, если Дрю не послушает, что и как там играют. Там живут хорошие люди, Эд. Но они замкнуты в своем кругу, у них своя, особая жизнь. Они делают то, что им хочется делать, и если им уж чего-то захотелось, их не остановишь. У всех, кого я там встречал, в каждом семействе есть кто-нибудь, кто сидит в тюряге. Некоторых посадили за незаконное изготовление виски, или незаконную его продажу, но большинство сидит за убийство. В тех местах убийство не считают чем-то особенным. Убивают запросто. Но тебя не тронут, если будешь вести себя так, как ведут себя они. А если ты кому-нибудь понравишься, то для тебя сделают все. И все семейство такого человека для тебя сделает все. Вот давай я тебе расскажу одну историю. Это произошло два года назад.

– Расскажи.

– Мы с Шэдом Маккеем ходили на байдарках по речке Блэквелл-Крик. Речка в ту пору года была мелковата, и нам стало немножко скучно. Мы занимались только тем, что гребли, а жарко было адски, Вот Шэд и говорит: возьму-ка я для разнообразия лук и отправлюсь в лес поохотиться на кроликов. Он вылез из байдарки, и мы договорились, что он будет двигаться вдоль речки, а я буду плыть вниз по течению, и встретимся там, где наша речка впадает в реку Кагула.

Он ушел себе в лес, а я поплыл по реке. В тот день, помню, видел дикую кошку на водопое. Ну вот, добрался я до того места, где мы условились встретиться. Вытащил байдарку на берег, улегся на большом камне и стал его ждать. Жду, жду, а его все нет. Стал прислушиваться. Ничего, кроме обычных лесных звуков, не слышу. Стало темнеть, я начал уже волноваться. Болтаться одному по лесу в темноте – совсем неподходящее занятие, да и мне там торчать ночью совсем не хотелось. Я к такому не был готов. Понимаешь, я был еще не готов.У меня с собой не было никакой еды. У меня не было лука. Сижу я как дурак на этом камне, а в кармане у меня только складной нож, моток веревки в лодке – и все.

– Тебе нужно было это воспринимать как проверку того, что ты можешь, проверку на выживание, – не удержавшись, подколол я Льюиса.

Но его было трудно задеть такими замечаниями. Он твердо стоял на своем.