Изабелла Католичка. Образец для христианского мира? - [8]

В этих неудачах нет ничего удивительного. Мусульманское вторжение 711 года раскололо политическое единство Иберийского полуострова. Реконкиста — это дело рук уже разделенных христиан из независимых, соперничавших между собой королевств. Конечно, эти соперники осознавали свою принадлежность к единой для них общности, выходившей за пределы политических границ, — иными словами, все они осознавали свою принадлежность к Испании, но каждое королевство в конечном счете обрело свои неповторимые черты. Первые сообщества христиан складывались на основе собственных обычаев и языков; они создавали собственные правовые структуры и учреждения. Возможно, разговор о нациях в данном случае преждевременен, однако, без сомнения, вожди и народы осознавали свою самобытность и защищали ее. Вот почему проекты, направленные на преодоление политической раздробленности и воссоздание утраченного единства, порождали волну оппозиции и часто оканчивались гражданскими войнами вкупе с вторжениями извне. Подтверждением чего может служить ситуация, сложившаяся в 1468-1479 годах.

В 1468 году, как и в двух первых случаях, внешнеполитические соображения переплелись с доводами внутренней политики. Кастилии в очередной раз предстояло сделать выбор между Португалией и Арагоном. Если решение оказалось бы в пользу Португалии, то королевой Кастилии, скорее всего, предстояло стать принцессе Хуане. Если Изабелла хотела оказаться на троне — а она, как кажется, твердо решила стать правительницей, — ей нужно было опираться на Арагон, а значит, стать супругой наследника Хуана II.[14] Мы уже говорили о том, что последний не менее убежден в необходимости подобного союза: об этом красноречиво свидетельствуют значительные денежные суммы, потраченные[15] им для того, чтобы заручиться поддержкой окружения Изабеллы, однако мы бы исказили смысл столь значимого события, если бы свели дело к простым подсчетам материального характера. Спору нет, окружение Изабеллы действительно было подкуплено арагонцами, но принцесса приняла решение самостоятельно, исходя при этом из соображений совершенно иного характера.

Изабелла и король Арагона были в равной степени заинтересованы в том, чтобы найти общий язык. Предварительные переговоры, очевидно, начались в сентябре

1468 года, как только Изабелла стала признанной наследницей кастильского трона. Закончились они в январе

1469 года. 7 марта 1469 года полномочные представители Изабеллы встретились в Сервере с Фердинандом, за несколько недель до этого получившим титул короля Сицилии, который уступил ему отец. Обе стороны подписали брачный контракт, основные статьи которого мы привели чуть выше. Одно время документ этот держали в тайне ради Изабеллы, желая спасти ее от возможных репрессий со стороны ее сводного брата, короля Энрике IV. В середине мая 1469 года Изабелла покинула Оканью под предлогом встречи в Аревало со своей матерью; она осталась в Вальядолиде под защитой могущественного сеньора, адмирала Фадриго Энрикеса Кастильского, который приходился её будущему супругу дедом по материнской линии. 8 сентября она сообщила королю о принятом ею решении, понимая, что тем самым она порвала с ним. Помимо этого она попросила своего жениха «приблизиться» к Кастилии, чтобы бракосочетание состоялось как можно скорее. Действительно, времени было мало: требовалось застать противников врасплох, прежде чем они успеют отреагировать. Король Арагона колебался, не желая отпускать от себя единственного сына, но в конце концов пошел на риск. Фердинанд покинул Сарагосу 5 октября, сделав при этом обманный ход: он двинулся на восток и лишь потом отправился в сторону Вальядолида, переменив платье и взяв с собой только шестерых товарищей, переодетых торговцами. В пути он выдавал себя за конюшего этой компании и, убедительности ради, заботился об их лошадях. 7 октября «торговцы» оказались на территории дружественной державы, в Бурго-де-Осма, — лишь тогда Фердинанд вернул себе свой царственный облик. 9 октября, уже в сопровождении надежного эскорта, он прибыл в Дуэньяс, находившийся неподалеку от Вальядолида. Наконец, 19 октября архиепископ Толедский Каррильо соединил руки Фердинанда и Изабеллы. Молодожены состояли в близком родстве, поэтому необходимо было получить разрешение на подобный брак, однако архиепископ, и глазом не моргнув, воспользовался буллой папы Пия II от 28 мая 1464 года. Разумеется, это был подлог, но Каррильо хорошо знал нравы римской курии: если Изабелла и Фердинанд потерпят крах в своем намерении править Кастилией, их брак будет признан недействительным; в противном случае, если все получится, папа римский не упустит шанса урегулировать ситуацию. И действительно, 1 декабря 1471 года папа Сикст IV подписал разрешение на брак (булла «Oblatae nobis»).

Двойная монархия

 Прежде чем Изабелла и Фердинанд будут признаны королями Кастилии, им предстояло справиться с внутренней и внешней оппозицией, стремящейся оспорить их права. Весной 1475 года началась длительная гражданская война; положение усложнило португальское вторжение, поскольку Португалия приняла сторону соперницы Изабеллы, принцессы Хуаны. Однако в сентябре 1479 года все препятствия остались позади: мятежники молили о пощаде, а Португалия подписала мирный договор. Несколькими месяцами ранее, в январе того же года, Фердинанд унаследовал после смерти своего отца арагонскую корону. Однако не стоит думать, что с этого момента началась эпоха национального единства Испании — нет, то было время установления двойной монархии. Отныне Кастилией и Арагоном правили одни государи, но в политическом устройстве этих королевств ничего не изменилось: вплоть до конца XVII века обе короны сохраняли свои независимость, институты, экономику, денежные единицы, таможни, языки... Иностранцу могло показаться, что двойная монархия — это своего рода политическое единство, что отразилось в мгновенно укоренившейся привычке называть это «единство» Испанией, а его правителей — королями Испании. Однако Фердинанд и Изабелла, как и пришедшие им на смену Габсбурги, продолжали величать себя королями Кастилии, Арагона, Валенсии, графами Барселоны и т. д., но не королями Испании, что было предложено в 1479 году. Действительно, хронист Пульгар упоминает о проблеме, занимавшей умы Королевского совета в тот момент, когда Фердинанд стал королем Арагона: не должны ли Фердинанд и Изабелла отныне носить титул королей Испании, поскольку в их власти оказалась наибольшая часть полуострова? В конце концов было решено ничего не менять. Однако обсуждение это достойно тем, что привлекло внимание к основополагающему вопросу. В конце XV века под «Испанией» подразумевалось лишь географическое пространство — все его обитатели назывались испанцами, будь то португалец, каталонец или кастилец. Именно это имел в виду поэт Камоэнс в XVI веке, проводя черту между кастильцами и португальцами, ибо «все мы — испанцы»