Изабелла Баварская. Приключения Лидерика. Пипин Короткий. Карл Великий. Пьер де Жиак - [187]

Она знала, на что способно это кольцо, и потому всегда носила его на пальце, никогда не надевая других колец. Когда она почувствовала, что близок ее конец, она, не желая, чтобы император когда-нибудь полюбил другую женщину так же страстно, как любил ее, сняла кольцо с пальца и хотела было его проглотить. Однако в эту самую минуту смерть настигла ее, и кольцо так и осталось у нее во рту. Вот почему Карл Великий никак не мог оставить изголовье Фальстрады: сила кольца не ослабевала даже после ее смерти.

Едва видение исчезло, как Тюрпен очнулся и, поднявшись — ведь он уснул, стоя на коленях, — сейчас же отправился в комнату, где находился Карл Великий. Он застал императора совсем отчаявшимся; тот даже стал убеждать архиепископа, что Фальстрада еще жива. Добрейший священник слишком хорошо знал императора, чтобы пытаться его образумить; напротив, он стал ему поддакивать и, подобравшись к кровати словно бы для того, чтобы прислушаться к дыханию императрицы, раскрыл покойнице рот, вынул оттуда волшебное кольцо и надел его себе на палец.

В то же мгновение очарование рассеялось: благочестивому императору показалось, будто с глаз его спала повязка, и он увидел в Фальстраде то, что осталось от Фальстрады: мертвое тело. Так не Тюрпену пришлось уводить императора из комнаты умершей, а, напротив, Карл Великий поспешил вон, увлекая архиепископа вслед за собой.

Он сейчас же распорядился организовать императрице торжественные похороны; но приказание это было отдано не с рыданиями, а твердо и спокойно, по-мужски.

Опасаясь, как бы близкое соседство с могилой любимой женщины не пробудило в нем слишком горькие воспоминания, он решил похоронить ее не в Ахене, а на Сент-Альбанском холме.

Он не захотел возлагать заботу об эпитафии любимой супруге на кого бы то ни было и взялся сочинить ее сам; он посвятил ей весь день, и это отвлекло его от мрачных мыслей.

Вот эта эпитафия, ее и ныне можно прочесть на надгробном камне в Майенском соборе, куда он был перевезен в 1577 году:

"Под этим камнем покоится благочестивая Фальстрада, супруга Карла, угодная Господу Богу нашему Иисусу Христу; муза не позволяет переложить на стихи число 794, год ее кончины; и хотя ее земная оболочка обратится в прах, упокой, Господь Милосердный, сын Непорочной Девы Марии, душу ее на Небесах и избавь ее от печали".

Исполнив последний долг, Карл Великий рассудил, что долгое страдание может пагубно сказаться на интересах его народа, и, призвав к себе архиепископа, занялся государственными делами, расстроенными за те три года, что он провел в объятиях Фальстрады, а также в те три дня, что он ее оплакивал.

Но благочестивый архиепископ Тюрпен, призванием коего были отнюдь не мирские дела, осмелился напомнить славному императору, что он давно уж не был в своем Реймском архиепископстве; однако Карл Великий чувствовал к священнику столь сильное дружеское расположение, что и слышать ничего не желал о его отъезде и приказал ему остаться при дворе. Спустя некоторое время архиепископ стал ему до такой степени необходим, что король не мог уже более ни шагу без него ступить; король с большой неохотой расставался с ним по вечерам, коща, падая от изнеможения, прелат умолял отпустить его на покой. Скоро Карл Великий предложил ему стелить постель в королевской опочивальне: однако в этом предложении архиепископ усмотрел угрозу остаться вовсе без отдыха и так возопил, что император, к величайшему своему сожалению, вынужден был уступить его мольбам. Справедливости ради следует заметить, что Тюрпен не много от этого выиграл, потому что император с рассветом посылал за ним и ему волей-неволей приходилось отправляться к Карлу Великому, не то Карл Великий шел к нему сам.

Как бы ни была почетна подобная милость, она пришлась не по душе архиепископу, потому что совращала его с пути спасения. Стоило ему хоть на минуту удалиться, Карл Великий затевал ссору; у архиепископа оставалось все меньше времени на молитвы, ведь он был вынужден сопровождать короля на Советах, на охоте и даже в его путешествиях в Вормс, во Франкфурт и в Майенс. Архиепископ обращал эту странную дружбу на благо Церкви, получая от Карла Великого средства для монастырей и храмов. Однако добрейший архиепископ в глубине души был немало обеспокоен милостью короля, потому что любовь, которую питал к нему Карл Великий, была, как ему казалось, незаслуженной, и он начал подумывать о том, не было ли во всем этом чего-либо сверхъестественного.

И тут он вспомнил о волшебном кольце, которое он вынул изо рта у Фальстрады и надел себе на палец; воспоминание это пришло ему на ум в ту самую минуту, коща он гулял с императором по берегу небольшого озера; архиепископ пришел в ужас оттого, что так долго находится под действием дьявольской силы: он поспешно сорвал кольцо с пальца и швырнул его в воду.

Пять минут спустя Тюрпен в разговоре с императором высказал какое-то мнение, и впервые за два года Карл Великий с ним не согласился; архиепископ отвык от того, чтобы император ему противоречил, и заупрямился. Император, и сам уставший от собственной покорности, твердо стоял на своем; так, споря, два друга и возвратились во дворец.