Изабелла Баварская. Приключения Лидерика. Пипин Короткий. Карл Великий. Пьер де Жиак - [15]
Между тем уже стемнело, а процессия двигалась очень медленно: разнообразные увеселения на всем пути от Сен-Дени сильно ее задержали. Наконец подошли к собору Нотр-Дам, куда направилась королева. Когда осталось пройти только мост Менял и никто уже не ждал ничего нового, вдруг высоко-высоко над головами, там, где кончаются башни собора, появился человек, одетый ангелом. Он шел по тонкой, едва заметной глазу проволоке, держа в каждой руке по зажженному факелу, и каким-то чудом словно паря над домами, выделывал замысловатые пируэты, пока не опустился на крышу одного из строений, окружавших мост[6]. Когда он оказался перед королевой, она запретила ему продолжать опасные трюки, но он, понимая, чем вызван ее запрет, не посчитался с ним и, изловчившись, дабы не оказаться спиной к своей повелительнице, снова поднялся на вершину собора и исчез в том же самом месте, откуда появился. Королева полюбопытствовала, кто этот столь ловкий и гибкий человек, и ей объяснили, что он генуэзец по происхождению, большой мастер на такого рода трюки.
Во время этого последнего представления в ожидании королевского кортежа на мосту Менял собралось множество продавцов птиц, и в ту минуту, когда королева проезжала по мосту, они раскрыли клетки и выпустили пернатых на волю. Таков был старинный обычай. Он выражал неизменную надежду народа на то, что новое царствование принесет ему новые вольности; обычай этот теперь забыт, но надежда в людях жива и поныне.
Возле собора королеву встречал епископ Парижский. Он вышел на ступени храма, облаченный в митру и епитрахиль; вместе с ним были высшие священники и представители Университета, коему прозвание старшего детища короля давало право быть представленным на коронации. Королева сошла с носилок, а следом за нею и дамы ее свиты; кавалеры поручили лошадей своим пажам и слугам, и, сопровождаемая герцогами Туренским, Беррийским, Бургундским и Бурбонским, Изабелла вошла в собор. Впереди шествовали епископ и духовенство, стройным и торжественным хором вознося хвалу Господу Богу и Пречистой Деве Марии.
Приблизившись к главному алтарю, королева Изабелла опустилась на колени и, сказав речь, передала в дар собору четыре золоченых покрывала и венец, который возложили на нее ангелы у вторых ворот Сен-Дени. Жан де Ла Ривьер и Жан Лемерсье, в свой черед, преподнесли ей венец, превосходящий первый красотой и ценностью: он очень напоминал венец, который украшал голову короля, когда тот восседал на троне.
Держа венец за стебель лилии, епископ и четыре герцога бережно возложили его на голову Изабеллы. Со всех сторон раздались ликующие крики, ибо именно с этой минуты принцесса Изабелла действительно становилась королевой Французской.
Когда королева вместе с вельможами вышла из собора, все вновь заняли свои места — кто в носилках, кто в экипаже, кто на лошади; по обеим сторонам королевского кортежа шестьсот служителей несли шестьсот свечей, так что на улице было светло как днем. Наконец королеву ввели в парижский дворец, где ее ожидал король вместе с королевой Иоанной, сидевшей по правую руку от него, и герцогиней Орлеанской, занимавшей место по левую. Представ перед Карлом, королева опустилась на одно колено, так же как сделала это в соборе, давая тем самым понять, что Бога она почитает своим владыкой на небе, а короля — на земле. Король поднял ее и поцеловал; послышались возгласы радости и ликования, ибо при виде их, таких юных и красивых, всем почудилось, будто с небес спустились два ангела-хранителя Французского королевства.
Тут вельможи удалились из монарших покоев, и во дворце остались только члены королевской семьи; народ же не покидал площади до тех пор, пока за последним вельможей не проследовал из дворца последний слуга. После этого дворцовые двери закрылись, огни, освещавшие площадь, мало-помалу угасли, и толпа растеклась по множеству расходящихся во все стороны улиц, которые, подобно кровеносным сосудам, несут токи жизни столичным окраинам; вскоре радостное оживление превратилось в слабый гул, но и он понемногу утих. Спустя час все уже погрузилось во мрак и тишину, так что слышен был лишь смутный глухой шум, в котором сливаются неясные шорохи ночи, похожие на дыхание спящего великана.
