Из зоны в зону - [24]

— Да плохо я помню. Уж все забыл, — мямлил беззубый и полуслепой дед, держа между колен сучковатую палку.

— Ну хоть что-нибудь, да вспомните, — не унимался Коля.

— Мало он жил в Константиново. Приезжал иногда. Раз на переправе я вместе с ним был. Он выпимши с девкой приехал (…) Друзьями-то мы не были.

— А кто из вас старше?

— Я, года на два.

— А помните, каким он в детстве был?

— Отчаянным. Как-то играли мы, а бита попала ему в лоб, и он кинулся драться. Мы оттащили его, он похорохорился и играли дальше.

— Дед Дорофей, а Есенин задавился, или вначале его убили, а потом подвесили?

— Мать Сергея говорила, что поначалу убили, а потом подвесили.

— Дед Дорофей, еще, еще что-нибудь расскажите!

— Иди в ресторан, там мой младший брат, Ермил, швейцаром работает. Много тебе расскажет.

Дед Ермил любил выпить, и сейчас, распоясавшись, кричал в ресторане, и Петрову это понравилось: деревянный, резной, сказочный ресторан и крики из открытых окон. Это ли не отголоски Руси кабацкой! Коле так захотелось выпить с дедом Ермилом водки и пива из деревянных кружек, но у него нет денег.

В тесном фойе клуба девчата и парни танцевали под радиолу, но Колю потянуло к ресторану. Подышать на вольный воздух вышел и дед Ермил. Он держал себя орлом, но согласился рассказать о Есенине в ресторане: для одного слушателя язык чесать не хотел.

В клубе кончились танцы, и молодежь пошла на берег Оки. Коля примкнул к стайке девчат и стал читать стихи.

Поздно ночью пошел на ночлег к Родиону. Двери не заперты, и лег на кровать, накинув на себя рваное одеяло.

Проснулся от пения петухов. Позавтракали. Родион пошел на работу, а Петров к дому сестер Есениных. Хотелось встретиться со старшей, младшая лежала в Рязани в больнице.

Напротив дома водоразборная колонка, и он, нагнувшись, стал пить, посматривая на окна, и холодная вода попадала за ворот рубашки. Распахнулось окно, и женщина в сиреневом платье стала протирать стекла. Приблизился к палисаднику. В этой половине дома живет старшая сестра поэта, Екатерина Александровна.

— Здравствуйте, — он поглядел на женщину лет сорока, — она протирала стекла. — Скажите, пожалуйста, могу ли я увидеть Екатерину Александровну? — Женщина медлила с ответом, и Коля продолжал. — Я режиссер театра, из Волгограда, мне бы очень хотелось поговорить.

Женщина перестала протирать стекла.

— Екатерина Александровна отдыхает. Приходите часа через два.

Радостный спустился по крутому берегу к Оке и, раздевшись, плюхнулся в воду.

Его встретила женщина в сиреневом платье и через просторную кухню и комнату провела в горенку. Обстановка небогатая. Дом рубленый и между бревен торчит мох.

На кровати под простым одеялом полулежала сестра Есенина и играла с внуками в пьяницу.

— Здравствуйте, Екатерина Александровна, — улыбнулся Коля.

— Здравствуйте, — посмотрев на него, ответила старенькая, сухощавая, седая старушка. — Так, — обратилась она к внучатам, собирая колоду карт, — хватит, идите на улицу.

Внуки упрашивали бабушку доиграть кон. Им так хотелось выяснить, кто на этот раз останется пьяницей. Но Екатерина Александровна сунула колоду под подушку.

— Все, дайте с дядей поговорить.

Внуки посмотрели на дядю и нехотя вышли из горенки.

— Садитесь, — сестра поэта кивнула на стул.

Коля рассказал, вернее наврал о себе: год работает режиссером в одном из Дворцов культуры Волгограда. Не наврать нельзя: представился режиссером — будь им.

— Что окончили?

— Куйбышевский институт культуры, — не задумываясь, выпалил он, а в куйбышевском институте культуры не было ни одного выпуска. Институт новый. В него он тоже мечтал поступать.

Во время разговора в горенку вошла женщина в сиреневом платье, — это была дочь Екатерины Александровны — Наташа, — и положила на кровать стопку книг со стихами Есенина.

— Пришла учительница и просит надписать для группы туристов.

— Надоели они мне. — И сестра поэта принялась надписывать книги.

Надписав, закурила папиросу «Прибой».

— Знаете, так хочется пожить, чтоб никто не беспокоил. Каждый день одно и тоже. Книги продаются в киоске, туристы накупят их и кого-нибудь посылают ко мне.

— Екатерина Александровна, у меня нет с собой книги. Оставьте мне автограф в записной книжке.

— Говорите, что написать.

— Нет-нет, напишите чего-нибудь сами.

— Как ваша фамилия?

— Коля Петров.

Сестра поэта дрожащей рукой вывела: «Коле Петрову, с. Константиново. 26.6.73 г. Е. Есенина. Москва, К-1, Вспольный пер., д. 16, кв. 110».

— Я написала вам московский адрес. Летом живу в Константиново, зимой в Москве.

— Екатерина Александровна, на чем повесился Сергей? Я читал, что на веревке, а есть стихотворение, я не знаю чье, а там строки:

И на шнуре от чемодана

Закончил жизненный свой путь.

— Я не знаю, о каком шнуре от чемодана идет речь. У него и чемоданов-то со шнурами не было.

— Екатерина Александровна, еще я слыхал, что Сергея убили, а потом подвесили. Это правда?

Сестра Есенина долго не отвечала, разглядывая Колю.

— Эту тайну он унес с собой в могилу, — ответила она и заговорила о родственниках.

Пора уходить, и Екатерина Александровна спросила:

— Вы напишете?

Петров не ответил. Не понял вопроса. Тогда она спросила во второй раз: