Из жизни солдата - [51]

Наиболее существенные сомнения возникали в связи с тем, что в современной войне не только один человек, но и целая командная инстанция не способны одновременно решать две задачи:

• непосредственное управление войсками во время войны, т. е. составление и осуществление стратегических и оперативных планов;

• руководство военными действиями, под которым понимается решение всех задач, связанных с поиском, привлечением и использованием всех материальных и людских ресурсов страны, необходимых для ведения войны.

Опыт последних лет свидетельствовал о том, что в современной войне участвуют не только армии противоборствующих государств, но и в значительной степени их мирное население, поэтому забота о его жизни, а порой и о самом существовании нации отныне выходит на передний план. К счастью, тогда у нас еще не было необходимости заниматься решением второй части этой проблемы.

В то время в ОКХ исходили из того, что руководством военными действиями исчерпывается сфера ответственности военного министра и что на него нельзя возлагать еще и непосредственное управление боевыми действиями. Мы считали, что эти две задачи должны быть четко разграничены. Разумеется, при этом были неизбежны и определенные конфликты между обеими инстанциями. Можно было предположить, что «полководец» станет предъявлять требования о выделении в его распоряжение людских и материальных ресурсов, часть из которых имперский военный министр не сочтет возможным выполнить по политическим или экономическим причинам. В подобных случаях последнее слово должно было оставаться за главой политического руководства страны, который мог принять свое, обязательное для обеих сторон решение либо помочь сторонам прийти к компромиссу. Ведь без согласования стратегических планов с политическими целями нельзя обойтись и в мирное время. В Соединенных Штатах Америки эту функцию берет на себя президент, в Великобритании — премьер-министр. В Третьем рейхе она естественным образом предназначалась для Гитлера. В Федеративной Республике Германии эта функция была бы возложена на НАТО, а в ГДР — в конечном итоге, по-видимому, на СССР.

Наряду с изложенными выше аспектами, имеющими отношение к существу проблемы, имеются и сугубо личностные аспекты, которые нуждаются в более подробном рассмотрении.

В любой войне, чаще всего уже на последнем этапе предвоенного времени, требования военных нередко приходят в противоречие с политической целесообразностью, и наоборот. Военные часто считают, что они могут достичь поставленных перед ними целей только при наличии определенных предпосылок, создания которых они ожидают от политического руководства, а оно, в свою очередь, по разным причинам иногда не может или не хочет делать этого. С другой стороны, политические руководители нередко предъявляют к военным такие требования или ставят их в такие условия, которые не позволяют военному командованию достигнуть успеха. Подобная ситуация, к примеру, возникла после чрезвычайно рискованного решения Гитлера о восстановлении германского контроля над Рейнской областью.

Командование сухопутных войск полагало, что Бломберг вряд ли был способен с необходимой настойчивостью отстаивать перед политическим руководством в лице Гитлера интересы и потребности вермахта. Вероятность того, что он сможет переубедить фюрера, если тот захочет поставить перед армией заведомо невыполнимую задачу, была весьма невелика. Более того, у нас были основания предполагать, что Бломберг не справится даже с руководством всеми тремя видами вооруженных сил. Во всяком случае, у него не было никаких шансов справиться с главнокомандующим ВВС Герингом. Последний делал с ВВС в буквальном смысле все, что хотел. Имелись также существенные разногласия между командованиями сухопутных войск и военно-воздушных сил по вопросу ведения воздушной войны. Геринг и его штаб давно вынашивали идею так называемой «оперативной воздушной войны», под которой понимались удары авиации, наносимые после достижения воздушного господства по объектам на территории противника с целью снижения его военного потенциала и подрыва морального духа. Эта была именно та стратегия, которой придерживались почти до самого конца 1944 года Соединенные Штаты Америки и Великобритания по отношению к Германии и цели которой так и не были достигнуты.

В ОКХ тогда господствовала точка зрения, согласно которой победа в войне достигается только в результате разгрома вооруженных сил противника. Забегая вперед, можно сказать, что правильность такой позиции была подтверждена ходом и итогами второй мировой войны. Конечно, командование сухопутных войск не собиралось ограничивать задачи ВВС исключительно непосредственной авиационной поддержкой наземных войск. Однако оно считало, что цели воздушной войны должны быть подчинены замыслам и тактике боевых действий сухопутных войск и ВМС.

Таким образом, одним из решающих аргументов в пользу непригодности военного министра Бломберга для глобального руководства военными действиями были сомнения в его способности отстоять интересы сухопутных войск перед командованием ВВС. Но есть еще один аргумент такого же рода, связанный на этот раз с полководческими качествами Бломберга. Дело в том, что, будучи выходцем из сухопутных войск, этот военный министр был склонен к навязыванию подчиненному ему командованию своих личных взглядов на руководство операциями наземных войск. По- человечески его можно понять, однако интересы дела требовали недопущения подобного вмешательства в деятельность главнокомандующего сухопутными войсками. Вторая мировая война наглядно продемонстрировала губительность соперничества ОКВ и ОКХ в борьбе за право командовать армией. Мало что меняло в этом смысле и сосредоточение верховной власти над обеими командными инстанциями в руках одного человека, каковым в то время являлся Гитлер.