Из жизни начальника разведки - [8]
Уходит Хренов. Появляется дежурный со списком тех, кто звонил с утра. Прошу срочно соединить меня по аппарату ВЧ с Ревиным в Кабуле, переключаю все телефоны на себя и начинаю звонить тем, кому я был нужен. Второе главное управление: можно ли прислать человека с проектом доклада председателю? Нужна виза начальника ПГУ. Дело мне знакомое: иностранный дипломат согласился сотрудничать с КГБ, он возвращается в свою страну и будет принят там на связь нашей резидентурой. Доклад председателю должен подвести итог первому этапу работы. Если говорить проще, Второй главк хочет похвастать перед начальством и нет резона ему мешать. Сегодня мы их по мелочи поддержим, завтра они нас.
Звонок в Генштаб, там тоже готовят материал по Афганистану, и мы договариваемся с коллегой из Главного оперативного управления об общей линии.
Центр общественных связей КГБ: с начальником ПГУ желала бы встретиться группа молодых политических деятелей — «Форум-90». «Деваться некуда. Выбирайте день на следующей неделе, время послеобеденное».
И так далее. Только положишь трубку, кто-то звонит, вспыхивают кнопки на пульте внутренней связи — это или краткие сообщения начальников подразделений по текущим делам, или просьбы принять с докладом. Я отвечаю на все звонки — по-видимому, сказывается мое плебейское происхождение. Настоящие, прирожденные руководители, выходцы из партийного аппарата, никогда не отвечают на звонок сами. Им об этом докладывают секретари и помощники. Кстати, эта манера, сохранившаяся у деятелей ЦК даже в период надвигающейся катастрофы, вызывает ярость у Крючкова: «Я звоню такому-то по первой «кремлевке». Секретарша берет трубку, спрашивает, кто звонит, я говорю: «Крючков», а она еще уточняет: «Откуда вы, товарищ Крючков?» Владимир Александрович в пустяковом симптоме улавливает тяжкую болезнь партийного (а оно все еще и государственное) руководства — боязнь общения с людьми, страх перед соприкосновением с жизнью.
На проводе Кабул, слышимость прекрасная, линия надежно защищена и позволяет вести секретные переговоры.
Ревин кратко докладывает обстановку. Ночью Кабул был обстрелян пятью реактивными снарядами, есть жертвы. В Логаре продолжаются ожесточенные бои между отрядами Хекматияра и бандами Исламского общества. Обстановка вокруг Хоста ухудшается. Дорога на север открыта, колонны грузовиков проходят из Хайратона в Кабул. В общем, существенных изменений нет.
— Как чувствует себя Доктор (так в своем кругу мы называем президента Наджибуллу)?
— Доктор сердит на нас. Он хочет, чтобы Москва депортировала Гулябзоя, Карваля и других заговорщиков, ему непонятно, почему мы этого не делаем.
Весной в Кабуле министр обороны Танай пытался совершить государственный переворот. В ходе ожесточенных непродолжительных боев заговорщики были сокрушены, Танай бежал из Кабула. Бывший министр внутренних дел Гулябзой к тому времени уже находился в Москве в качестве посла Афганистана. В Москве же проездом и, видимо, не случайно находился один из лидеров халькистского крыла партии «Ватан» Карваль. Опираясь на материалы следствия, свидетельствующие о прямом участии Гулябзоя и Карваля в заговоре, Наджибулла настойчиво требовал их выдачи. Советских войск в Афганистане нет; президент сумел сдержать натиск оппозиции, сорвать попытку переворота, сосредоточить в своих руках власть. Он волен в своих решениях — Гулябзою и Карвалю грозит смертная казнь. Возможно, еще два-три года назад к этим гостям Москвы пришли бы незнакомые им, молчаливые люди, усадили в автомашины с затененными стеклами и в ночное время отвезли на аэродром в Чкаловском, где стоял бы с прогретыми двигателями самолет на Кабул. Могли бы в наших душах шевелиться всякого рода сомнения: живые люди, да и Гулябзой для нас не один из безликого множества — в 1979 году советская разведка спасла его от неминуемой расправы. Смертный приговор тогда вынес ему Хафизулла Амин, и мы его прятали в Кабуле от преследователей. Все это мы могли бы вспомнить, но тем не менее повезли бы Гулябзоя на суд и расправу и каялись бы потом, поминали бы нашего друга-пуштуна. Время изменилось!
Прошу Ревина убедить Доктора, что его требование нерезонно и невыполнимо. Кажется, в Кабуле трудно понять, что происходит в Москве. Доктор весьма умен, но и он не может осознать, что его друзья в Советском Союзе стремительно утрачивают позиции. Американцы требуют его головы — советское руководство не сможет им отказать. Поупрямится для приличия и сдастся.
Сообщаю, что скоро в комитетах Верховного Совета будет рассматриваться вопрос о помощи Афганистану на 1991 год. Демократы попытаются сбивать Верховный Совет с толку. С одной стороны — они, с другой — американцы. Наши предложения об оказании помощи должны быть хорошо обоснованы.
Какие-то умники из аппарата ЦК придумали в свое время скользкий термин «интернациональный долг»: Советская Армия выполняла в Афганистане «интернациональный долг». Если Наджибулла падет, пламя войны перекинется на советскую Среднюю Азию. Речь идет не об абстракциях, а о государственных интересах страны.
Сможет ли Ревин дать понять Наджибулле, что ему не следует рассчитывать на помощь и поддержку с Севера, даже если они будут обещаны?
Генерал-лейтенант Леонид Владимирович Шебаршин за 29 лет службы прошел путь от оперуполномоченного до начальника советской внешней разведки. Он был очевидцем губительной «перестройки». Эта книга стала итогом длительного, вдумчивого размышления об особенностях профессии разведчика вообще и советского в частности, о сути разведки как таковой, не сегодня и не вчера. Книга писалась автором всю жизнь. В ней нашли место дневниковые записи, зарисовки из путевых блокнотов о Пакистане, Индии, Иране, Афганистане.
История, к сожалению, всегда остается орудием политики дня сегодняшнего, и тот, кто владеет прошлым, распоряжается и настоящим, и будущим. Но время неумолимо. Канет в прошлое и нынешняя Третья великая русская смута с ее неразберихой, разрухой, временными вождями и вековечными проблемами, с ее кровопролитными войнами, катастрофами, путчами и заговорами. Великая смута уйдет в прошлое, но по неизменному закону истории будет незримо присутствовать в жизни всех грядущих поколений русских людей так, как присутствует сейчас.
О советской разведке написано очень много, но больше неправды и «разоблачений» злодейской «Руки Москвы». Книга Леонида Шебаршина, долгие годы возглавлявшего внешнюю разведку КГБ, правдиво рассказывает о невероятно сложной, трудной работе людей невидимого фронта, которые всегда думали о благе своей страны.Книга написана эмоционально — читатель вместе с автором будет переживать трагические события осени 1991 года, когда не удалось сохранить рушащуюся великую державу.
В марте 2015 года отмечается 80-я годовщина со дня рождения последнего начальника внешней разведки КГБ СССР Леонида Владимировича Шебаршина. Эта памятная дата совпала с другой – в том же месяце тридцать лет назад Михаил Горбачев встал во главе Советского Союза и началась так называемая «перестройка».Л.В. Шебаршин был очевидцем этой губительной «перестройки» – в своей книге он пишет о том, в каких условиях приходилось тогда работать сотрудникам Госбезопасности СССР. Темы вербовочной работы, связей с зарубежной агентурой, добывания информации, «нелегальной» разведки раскрываются на фоне кризиса власти и общества, затронувшего и разведку.Много лет прошло с тех пор.
Леонид Владимирович Шебаршин был профессиональным разведчиком, офицером, человеком гибкого склада ума. Возможно, поэтому он стал настоящим философом, который внимательно наблюдал за жизнью и смешно ее комментировал. Актуальные и остроумные афоризмы Леонида Шебаршина интересны уже тем, что их автор долгие годы возглавлял внешнюю разведку КГБ СССР. Традиции отца в наше время продолжает и его сын – дипломат Алексей Шебаршин. В его яркой прозе можно найти неожиданные ответы на такие вопросы: как контрразведчику отличить японского агента от китайского или как шпионки Бангладеш мимикрируют под азербайджанских торговцев фруктами.
В книге воспоминаний последнего начальника внешней разведки КГБ СССР Л.В. Шебаршина воссозданы события, предшествующие развалу Советского Союза, а также те несколько дней «августовского путча» 1991 года, ставшие переломными в судьбе великой страны. Темы вербовочной работы, связей с зарубежной агентурой, добывания информации, «нелегальной» разведки раскрываются на фоне кризиса власти и общества, затронувшего и разведку.Более 30 лет прошло со времени развала СССР. Кто-то из нас сумел полностью адаптироваться к новым реалиям.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.