Из жизни кукол - [8]
— Ладно.
Сержант Шварц некоторое время размышлял, не спросить ли, кого Тара могла иметь в виду, интересуясь у Улофа про Повелителя кукол, но решил повременить с вопросом.
Улофом он займется потом.
На руках у него пока еще ничего нет; надо сначала позвонить Кевину из угрозыска. Или Лассе Миккельсену, шефу Кевина.
— У Тары был компьютер, айпэд, что-то подобное? — спросил Шварц.
Мать снова помотала головой.
— Мы не можем себе позволить такие вещи, — тихо сказала она, потом отвернулась и кивнула кому-то в прихожей.
В комнату вошел отец Тары, все еще в пижаме.
— Может, хватит? — Он посмотрел на Шварца, потом снова на жену. — Мы нужны Чинар.
— Да, конечно, — согласился Шварц. — Священник придет через полчаса.
Мужчина кивнул. Он выглядел старше жены лет на двадцать, не меньше. Или же скорбь уже успела оставить свой отпечаток. В холодном свете горевшей в коридоре лампы полукружья у него под глазами казались темно-синими.
Выходя из подъезда, Шварц достал телефон и позвонил Иво Андричу.
— Привет, — ответил патологоанатом. — Я уже собирался тебе звонить.
— Передаем девочку Хуртигу? — спросил Шварц.
Хуртиг, временно исполнявший обязанности комиссара, расследовал несколько произошедших в последнее время самоубийств. В участке о них много говорили.
— Нет, — сказал Андрич, — по двум причинам. Первую можно было заметить уже там, где нашли девочку.
Патологоанатом замолчал. Шварц подождал продолжения, но сдался.
— А что там можно было заметить? — спросил он, припомнив, что Андрич иногда впадает в грех занудства.
— Все остальные подростки в момент самоубийства слушали музыку, — пояснил патологоанатом. — На кассетах, в плеере. Таков модус операнди, если можно говорить о чем-то подобном в связи с самоубийствами. Случай Тары в него не вписывается.
— Так, ладно. Значит, вычеркиваем?
— Да, особенно учитывая вторую причину.
Другим грехом Андрича было приберегать самое важное напоследок.
Он глубоко вздохнул и сказал:
— Если девочка совершила самоубийство, то по другой причине. Похоже, она жила под сильнейшим давлением. На это указывают материалы, обнаруженные у нее в телефоне.
— Какие именно?
— Увидишь — поймешь, — загадочно ответил Андрич.
Там дети — топливо
Танто
Уйойо нет ни начала, ни конца, говаривал отец. Оно как часы. Кружится, кружится. Как время. Ни начала, ни конца. Оно вечно.
Есть вещи, которые передаются по наследству, подумал Кевин, смотал шнур и положил йойо на стол. Фильм начинал мешать ему, в нем было что-то провокационное. Может быть, прекрасная музыка. Все вдруг показалось фальшивым, и Кевин выключил кино.
Четыре утра, похороны всего через несколько часов. Полтора дня без сна. Кевин лег на диван и накрылся пледом.
От усталости его познабливало.
В трещины между досками лезли жуки и муравьи-древоточцы. Плесень расползалась по веранде, в сарае завелась какая-то мелкая пакость. Папа бы справился, подумал Кевин. Я его, наверное, разочаровал. Отец заботился о садовом участке так же, как делал все в жизни. Основательно и от души. Он мог справиться со всем, кроме собственной смерти.
Отец начал угасать прошлым летом. Жаловался, что за рулем плохо видит дорогу. Проверил зрение; серьезных проблем не обнаружилось, но вскоре ему стало трудно удерживать равновесие. Он словно пританцовывал против собственной воли.
Кевин услышал тонкий свист. Это ветер прилетел с залива, поднялся по горе, проник в щели в стенах и в полу домика. Сырой холод пробрался под плед. Кевин вздрогнул и вспомнил, что было потом.
Афазия. За завтраком папа мог попросить “крышку карбюратора”, имея в виду пакет молока. Поначалу было ясно, что он имеет в виду, только думал он как будто одно, а изо рта выходило другое, надо только правильно истолковать сказанное. Если знать, что “шлем” значит телевизор, а “предусмотренное” — новости, то вполне можно понять, что отец имеет в виду, когда говорит, что хочет “увидеть в шлеме предусмотренное”.
Потом явились заторможенность и дрожь.
Родители Кевина, которые всегда спали в одной кровати, теперь из-за отцовских конвульсий разошлись по разным спальням. Речь отца все чаще напоминала бессмысленное бормотание, и под конец слова уже совсем ничего для него не значили. Все кончилось тем, что прошлой зимой он как-то вышел на крыльцо в одном халате, сел на ступеньки и принялся ложкой поедать масло прямо из пачки.
К тому времени, как отец заболел, мама тоже начала сдавать, словно состояние отца оказалось заразным. Месяцы сюрреалистических бесед и событий в сочетании со слабеющим слухом отдалили ее от реальности, личность матери изменилась.
Примерно тогда же, когда отца перевезли в дом престарелых в Каллхэлле, матери Кевина дали место в лечебнице для страдающих деменцией в Фарсте. Пятьдесят лет они делили постель, а теперь между их спальнями оказалось сорок километров. Вот такой может быть забота о престарелых, если престарелым не повезет.
Папа умер во сне, в больничной постели. Персонал еще ночью обнаружил, что произошло, но Кевину позвонили только утром. “Но ведь это случилось среди ночи, а наша политика — не беспокоить родственников зря”, — объяснила Кевину молодая медсестра, когда он спросил, почему ему не позвонили сразу.
Комиссару Жанетт Чильберг некогда вздохнуть. Во-первых, надо срочно отыскать сына, пропавшего, как раз когда в столице орудует садист, убивающий подростков. Во-вторых, вычислить самого садиста вопреки давлению начальства, норовящего заморозить расследование. В-третьих, разобраться с новой серией убийств, ибо некто взялся жестоко сводить счеты с мужчинами, в прошлом попадавшими под суд за насилие над детьми, но так и не понесшими наказания. И, наконец, в-четвертых, понять, что же несет ей хрупкая и удивительная связь с психотерапевтом Софией Цеттерлунд.
Криминальный роман-трилогия «Слабость Виктории Бергман» – литературный дебют двух шведов, Иеркера Эрикссона и Хокана Аксландера Сундквиста, пишущих под псевдонимом Эрик Аксл Сунд. Часть первая, «Девочка-ворона», до глубины души поразила читателей и критиков. Европейская пресса сходится во мнении, что ошеломляющий успех Сунда сравним разве что с успехом великого Стига Ларссона. Полиция Стокгольма находит в городе изуродованные трупы мальчиков. Поскольку жертвы – нелегальные иммигранты, чья судьба почти никого не волнует, полицейское начальство не поощряет стараний следственной группы.
Психологический триллер “Слабость Виктории Бергман” – литературный дебют двух шведов, Йеркера Эрикссона и Хокана Аксландера Сундквиста, пишущих под псевдонимом Эрик Аксл Сунд. Трилогия поразила читателей и критиков. Европейская пресса сходится во мнении, что ошеломляющий успех Сунда сравним разве что с успехом великого Стига Ларссона.Комиссар стокгольмской полиции Жанетт Чильберг расследует серию странных, изощренно жестоких убийств. Психотерапевт София Цеттерлунд помогает пациентам, подверженным диссоциативному расстройству личности из-за детских травм.
Швецию охватила волна самоубийств: в разных уголках страны подростки лишают себя жизни самыми жуткими способами. Общий знаменатель в этих случаях – старые кассетные плееры с записями музыки, от которой становится не по себе даже полиции и автор которой – некто Голод. Вскоре Йенс Хуртиг, ведущий расследование, понимает, что самоубийства неясным образом связаны с чередой убийств влиятельных людей. И эта связь гораздо страшнее, чем можно было вообразить. Музыка, живопись, подавленные желания и задушенная ненависть, детские душевные травмы, месть, Бог и отсутствие Бога, неутолимая жажда жить и умереть – все это сплетается в клубок, распутать который пытаются герои романа, каждый по-своему.«Стеклянные тела» – первая книга из задуманной трилогии «Меланхолия».
В последнем романе трилогии “Слабость Виктории Бергман” элементы беспрецедентной головоломки встают на свои места. Комиссар стокгольмской полиции Жанетт Чильберг доводит свои расследования до логического предела. В этом ей немало помогают советы подруги и любовницы, психотерапевта Софии Цеттерлунд. София осторожно направляет полицию по следу людей, изуродовавших ее детство, ее личность и ее дочь, а сама тем временем заканчивает собственную работу, цель которой – возвращение Виктории Бергман. Однако историю эту завершают не они.
Первое письмо появилось не из пустоты. Сначала была ветхая надувная кукла и ее престарелый хозяин, готовый отправить на тот свет всех грешников Вигаты. Пронырливые журналисты. Громкий репортаж. Проснувшееся безумие. А уж потом – цепочка странных писем. Как вам такая загадка, комиссар Монтальбано? Думаете, это просто игра, интеллектуальный поединок и приз в конце? Бойтесь обещанного сокровища – оно станет вашей наградой.
Это дневник полковника юстиции, бывшего начальника следственного управления одного из районов гор. Санкт-Петербурга по сфабрикованному против него обвинению бригадой следователей Следственного Комитета РФ.
Преступниками не рождаются. Преступниками становятся. Киев, наши дни, ограбление банка. Все складывается так, как и планировалось преступниками – удачно. Но неожиданно вклиниваются, казалось бы, незначительные обстоятельства, и все катится кувырком. Зависть, жажда наживы, преступления и печальный, но логичный исход – основная линия повести. Все персонажи и события в повести – вымышленные.
Профайлер Грейс Синклер – идеальна: сногсшибательная красавица, богатая наследница, талантливая писательница и одна из самых блестящих сотрудниц ФБР. Но мужчин в свою жизнь она пускает очень неохотно после того, как много лет назад столкнулась с чудовищем… И теперь ей придется столкнуться с ним вновь. Кто-то одну за другой убивает успешных красивых женщин. Вскоре становится понятно, что убийца хочет передать послание, и адресат этого послания – она, Грейс… Сможет ли она уберечь от грозной тени прошлого своих близких? И поможет ли ей в этом ее новый коллега – обворожительный мужественный Гэвин Уолкер, с которым она однажды провела ночь? Ведь, кажется, он сам становится ей слишком близок…
Вообще-то я не писатель. Я — журналист. Но иногда, как сядешь за комп, так и не оторвешься. И получается нечто выходящее за рамки газетного стандарта.
В тихом районе Токио среди бела дня убита в собственном доме семья из четырех человек. Убийца скрылся с места преступления, оставив за собой странный запах, чем-то похожий на запах ладана, и нарисованное сажей на потолке жуткое черное солнце. Детектив, начинавший расследование, бросился в реку с Радужного моста. Инспектор Косуке Ивата и его немного странная напарница Норико Сакаи понимают, что им противостоит хладнокровный и расчетливый убийца. У них есть все основания предполагать, что он не намерен останавливаться и список жертв вскоре пополнится.
«Сделано в Швеции-2: Брат за брата» – это вторая книга шведского писательского дуэта Андерса Рослунда и Стефана Тунберга, продолжение романа «Сделано в Швеции». А. Рослунд – известный журналист, знаток шведской преступности, а его соавтор – популярный сценарист, члены семьи которого, отец и братья, стали грабителями банков. Стефан – четвертый брат, не попавший на книжные страницы, но решивший откровенно рассказать о том, какими бывают семейные узы и можно ли их разорвать. В результате появления этого увлекательного повествования братья перестали общаться – к счастью, не навсегда…
«Танатос», вслед за романами «Экстаз» и «Меланхолия», завершает трилогию, представляющую собой по замыслу автора «монологи о наслаждении, апатии и смерти», и является для читателя своего рода ключом. Садомазохистские отношения здесь отражают растущее напряжение в общественных отношениях, доведенное до наивысшей точки.
Представляя собой размышление об ипостасях желания, наслаждения и страдания, вторая книга трилогии, «Меланхолия», описывает медленный процесс обольщения главным героем, Язаки, японской журналистки Мичико, работающей в Нью-Йорке.