Из жизни кукол - [36]
Вера рассказала, что днем, через пару часов после похорон, с которых он улизнул, она наведалась к Себастьяну, но сын отказался впустить ее.
— Я подумала — может, съездишь как-нибудь к нему. Вдруг он тебе откроется. Вы же когда-то хорошо ладили. Ты ему нравишься.
— Могу попробовать… А повод?
— Просто загляни к нему. Скажи, что мимо проходил. Я хочу знать, как он себя чувствует, но он от меня запирается. Как будто что-то скрывает.
Перед глазами у Кевина стояло лицо Новы. Девочки, не умевшей скрыть от камеры то, что у нее на душе. Вонь, которая пробивалась наружу, сквозь бессмысленные попытки быть актрисой.
— А что, по-твоему, скрывает Себастьян? — спросил Кевин и дернулся — ему на щеку упала капля дождя.
— Наверное, он чего-то стыдится, — ответила Вера.
Ничего незаконного, но жестко и грязно
Два года назад
— Все, хватит.
— Чего хватит? — спросила Нова.
Юсси взглянул на нее, как на слабоумную.
— А ты как думаешь? Чем мы тут… Чем я тут занимаюсь. С этой минуты торговле конец.
Какую торговлю он имеет в виду? Ее? Что она торгует собой?
— Я пропьянствовал почти тридцать лет. Творил черт знает что. Был отвратительным отцом и для тебя, и для Бьёрна.
— Юсси… — начала мама и потянулась было к его руке, но Юсси дернулся и с презрением посмотрел на мать.
— А ты была такой же отвратительной мамашей. Но теперь этой жизни конец. Я завязываю.
Мать демонстративно зааплодировала. Видно было, как она обиделась на “отвратительную мамашу”.
— Что ж, поздравляю. Ты закончил? — Она сделала движение встать.
— Сядь. Я еще не закончил, я еще далеко не закончил.
Юсси рассказал, что узнал про одну должность, и у него хорошие шансы эту должность получить. Один из главных людей в конторе — старый приятель Юсси, в девяностые годы они вместе ремонтировали кофейные автоматы.
— Теперь все пойдет по-другому. Я начну работать, зарабатывать по тридцать пять кусков в месяц.
Нова уже слышала эти рассказы. Лет двадцать назад Юсси пришла в голову мысль сконструировать аппарат, который, помимо кофе, продавал бы еще и суп. В уверенности, что все пойдет как по маслу, он запросил кредит в банке, составил бюджет, набросал план. Но все были против него, никто ему не верил.
— Да, ждите перемен. Я уезжаю.
Мама нахмурилась.
— Ты уезжаешь отсюда?
— Именно. Я уезжаю.
— А как же мы? — У мамы опустились плечи. — Почему ты ничего не сказал?
— Потому что это мое решение. Мой шанс. У тебя есть работа, вы не пропадете. Я поживу здесь, пока не найду другое место. Что тут непонятного.
Удирает, подумала Нова. Отчаливает.
— А ты, Нова — смотри, больше ни капли. — Юсси поднялся из-за стола и вышел из кухни. Вскоре хлопнула входная дверь.
— Был бы здесь Бьёрн… — сказала мама, и тогда Нова тоже ушла, только сначала прихватила со стола полбутылки спиртного.
Вернулась Нова основательно пьяная. Она искала Юсси, но не нашла. Потом сидела на берегу, смотрела, как купаются на сон грядущий какие-то ребята, и приканчивала бутылку.
— Где Юсси? — спросила Нова. Она видела, что мама плакала.
— Недавно пришел, а теперь уже лег спать. — Мать вздохнула и пошла в гостиную.
— Куда он ходил?
Нова, упираясь носком в пятку, сбросила кроссовки и пошла за матерью. Та пожала плечами и принялась возиться с лазерным диском, пытаясь сунуть его в компьютер Юсси. Наконец ей это удалось. На глазах показались слезы.
В комнате зазвучала акустическая гитара. За окном почти стемнело.
Снова рассвет за бледным твоим плечом.
Хульдрой солнце прокралось, окно в ледяных узорах.
Нова села в кресло. Все так странно. Комната как-то перекосилась. Углы неровные, все клонится вправо. Неправильно.
Волосы рассыпались по подушке.
Все неправильно.
— Мама… Сделай потише.
— Никакого “потише”. Послушай, какой голос… — Мама рассмеялась и потянулась за бокалом с вином. — Фред Окестрём.
Если бы ты не спала, я отдал бы тебе все, чего не смогу отдать, но Я дарю тебе мое утро, дарю тебе мой день.
Ты улыбаешься — значит, что-то хорошее снится.
Какое-то время они сидели молча: слушали. Нова узнала мелодию — похоже, “I Give You the Morning”.
— Твоя пластинка? — спросила она.
— Не знаю. Моя или Юсси. Уж точно не Бьёрна.
Вот оно.
Одна-единственная строчка изменила все. Превратила жизнь в смерть.
Веко трепещет, словно бабочкино крыло.
— Ты что делаешь? Прекрати…
— Хочу послушать.
Веко трепещет, словно бабочкино крыло.
— Юсси любит эту песню?
— Обожает.
Сука. Не может быть. Не может быть!
Мать уснула на диване, а Нова пошла к себе и включила компьютер.
Она не забыла, какие слова он ей написал почти три года назад.
“Веко трепещет, словно бабочкино крыло”.
Да, именно так. Дословно.
Если бы она уже тогда сообразила, что это цитата, то давно бы ее загуглила. И давным-давно бы все узнала. И все поняла бы.
Слушая песню, Нова прочесывала Гугл. Версия “Кайт” ей понравилась, но по-шведски песня звучала неприятно. Какой-то чувак рассматривает спящую девушку. А этот, который пел на пластинке и написал шведский текст, Фред Окестрём, посвятил песню своей дочери.
Пластинка “Два языка” вышла в 1972 году. В год рождения Юсси.
Два языка. Как когда целуются или лижут друг друга, что ли?
Нова знала, что мужчины довольно часто возбуждаются по поводу собственных дочерей. А еще чаще им случается воспылать к неродной дочери. Вспомнить хоть того американского режиссера — он даже женился на падчерице. Захотеть оприходовать кого-то, кому менял пеленки?..
Комиссару Жанетт Чильберг некогда вздохнуть. Во-первых, надо срочно отыскать сына, пропавшего, как раз когда в столице орудует садист, убивающий подростков. Во-вторых, вычислить самого садиста вопреки давлению начальства, норовящего заморозить расследование. В-третьих, разобраться с новой серией убийств, ибо некто взялся жестоко сводить счеты с мужчинами, в прошлом попадавшими под суд за насилие над детьми, но так и не понесшими наказания. И, наконец, в-четвертых, понять, что же несет ей хрупкая и удивительная связь с психотерапевтом Софией Цеттерлунд.
Криминальный роман-трилогия «Слабость Виктории Бергман» – литературный дебют двух шведов, Иеркера Эрикссона и Хокана Аксландера Сундквиста, пишущих под псевдонимом Эрик Аксл Сунд. Часть первая, «Девочка-ворона», до глубины души поразила читателей и критиков. Европейская пресса сходится во мнении, что ошеломляющий успех Сунда сравним разве что с успехом великого Стига Ларссона. Полиция Стокгольма находит в городе изуродованные трупы мальчиков. Поскольку жертвы – нелегальные иммигранты, чья судьба почти никого не волнует, полицейское начальство не поощряет стараний следственной группы.
Психологический триллер “Слабость Виктории Бергман” – литературный дебют двух шведов, Йеркера Эрикссона и Хокана Аксландера Сундквиста, пишущих под псевдонимом Эрик Аксл Сунд. Трилогия поразила читателей и критиков. Европейская пресса сходится во мнении, что ошеломляющий успех Сунда сравним разве что с успехом великого Стига Ларссона.Комиссар стокгольмской полиции Жанетт Чильберг расследует серию странных, изощренно жестоких убийств. Психотерапевт София Цеттерлунд помогает пациентам, подверженным диссоциативному расстройству личности из-за детских травм.
Швецию охватила волна самоубийств: в разных уголках страны подростки лишают себя жизни самыми жуткими способами. Общий знаменатель в этих случаях – старые кассетные плееры с записями музыки, от которой становится не по себе даже полиции и автор которой – некто Голод. Вскоре Йенс Хуртиг, ведущий расследование, понимает, что самоубийства неясным образом связаны с чередой убийств влиятельных людей. И эта связь гораздо страшнее, чем можно было вообразить. Музыка, живопись, подавленные желания и задушенная ненависть, детские душевные травмы, месть, Бог и отсутствие Бога, неутолимая жажда жить и умереть – все это сплетается в клубок, распутать который пытаются герои романа, каждый по-своему.«Стеклянные тела» – первая книга из задуманной трилогии «Меланхолия».
В последнем романе трилогии “Слабость Виктории Бергман” элементы беспрецедентной головоломки встают на свои места. Комиссар стокгольмской полиции Жанетт Чильберг доводит свои расследования до логического предела. В этом ей немало помогают советы подруги и любовницы, психотерапевта Софии Цеттерлунд. София осторожно направляет полицию по следу людей, изуродовавших ее детство, ее личность и ее дочь, а сама тем временем заканчивает собственную работу, цель которой – возвращение Виктории Бергман. Однако историю эту завершают не они.
Сценарий «В душной южной ночи» написан Стерлингом Силлифантом по мотивам книги писателя Джона Белла, создавшего серию романов о негре-сыщике Вирджиле Тиббсе. Однако книга и фильм — совершенно различные произведения. Вирджил Тиббс у Джона была очень близок однотипным, популярным в литературе 30-х образам сыщиков. В сценарии Стерлинга Силлифанта герой картины — личность, переживающая жестокие штормы и бури современной Америки с ее, как всегда, остростоящей негритянской проблемой. Тиббса играет Сидней Пуатье — первый актер-негр, получивший высшую американскую кинопремию — «Оскар» за исполнение главной роли в знакомом советскому зрителю фильме Стэнли Креймера «Не склонившие головы».
У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.
Вы любите алмазы, господа (и особенно дамы)? А что вы скажете об алмазе весом в тонну? Такую штуковину, конечно, не используешь в качестве пресс-папье для мемуаров. Но зато и пытаться унести ее в кармане все равно что запихнуть беременную слониху в клетку для хомячка. Однако французские власти все-таки побоялись за сохранность многотонного алмаза, найденного в Африке. И поручили сопровождать «бюджетный груз» нашему другу Сан-Антонио.Тем не менее, нашлись умельцы, которые унесли здоровенный кусок драгоценного графита прямо из-под носа доблестного комиссара.
Американский писатель Стивен Соломита пишет романы, посвященные жертвам городского терроризма и показывает читателю мир, увиденный глазами своих героев.В романе «Укрепленный вход» престарелые обитатели многоквартирного дома становятся жертвами очередной беспощадной волны городского терроризма. Их жилище наводнили наркоманы и проститутки, продавцы наркотиков и бандиты, которых зазвал туда злобный владелец дома, готовый на все, лишь бы очистить свое владение от несчастных стариков. Крутой экс-полицейский Стенли Мудроу в одиночку бросается в жестокую схватку за интересы простых людей, кровью оплачивающих свое жилье.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Теракт, сопровождаемый письменной угрозой первому лицу государства, вызывающе наглые убийства бизнесмена и дипломата, которые происходят практически одновременно в Москве, Петербурге и Дюссельдорфе, заставляют думать, что все это - следствие неизвестной пока, явно политической разборки. Президент просит помощника генерального прокурора Александра Турецкого лично разобраться в этой череде убийств...
«Сделано в Швеции-2: Брат за брата» – это вторая книга шведского писательского дуэта Андерса Рослунда и Стефана Тунберга, продолжение романа «Сделано в Швеции». А. Рослунд – известный журналист, знаток шведской преступности, а его соавтор – популярный сценарист, члены семьи которого, отец и братья, стали грабителями банков. Стефан – четвертый брат, не попавший на книжные страницы, но решивший откровенно рассказать о том, какими бывают семейные узы и можно ли их разорвать. В результате появления этого увлекательного повествования братья перестали общаться – к счастью, не навсегда…
«Танатос», вслед за романами «Экстаз» и «Меланхолия», завершает трилогию, представляющую собой по замыслу автора «монологи о наслаждении, апатии и смерти», и является для читателя своего рода ключом. Садомазохистские отношения здесь отражают растущее напряжение в общественных отношениях, доведенное до наивысшей точки.
Представляя собой размышление об ипостасях желания, наслаждения и страдания, вторая книга трилогии, «Меланхолия», описывает медленный процесс обольщения главным героем, Язаки, японской журналистки Мичико, работающей в Нью-Йорке.