Из жизни Дмитрия Сулина - [12]

Он заплакал от жалости к себе.

Утром они прибыли в Шурупинск, город, которого сторонились птицы. Заводские трубы, атланты технического прогресса, упирались в небо желтыми чубами. Букеты резких запахов плавали в воздухе. Напротив вокзала, на стене дома, висело огромное полотно: «Шурупинцы! Боритесь за чистоту родного города».

В гостинице «Северная Пальмира» им предложили на выбор номер на двоих или люкс на одного человека.

«Люкс!» — чуть не крикнул Сулин, но сдержался.

— Зачем нам люксы? — улыбнулся администраторше Камодов. — Нам и вдвоем неплохо. Правильно, Сулин?

Дмитрий кивнул, спохватился и тихо, чтобы не слышала администраторша, зашептал, что хорошо бы все-таки в люксах…

— Откуда это в тебе? — неприязненно удивился Камодов. — Скромней надо жить!

Их поселили в номер на двоих.

«Что я делаю? — в тоске спрашивал себя Сулин, волочась за шефом на третий этаж. — Хватит пресмыкаться. Пора сказать шефу: не обижайтесь, Павел Тимофеевич, но вы храпите, я устал, я хочу жить в другом номере…»

Потянулись томительные дни. С утра они отправлялись на комбинат, где обсуждали пункты хоздоговора. Потом их водили по горячим цехам, возили по карьерам. Глаза Сулина постоянно слипались. Сквозь пелену он видел пляску огня в печах, струи кипящего металла, ему казалось, что сейчас появятся ловкие бесы, подхватят его под руки и понесут на раскаленную сковороду. Издалека доносился голос сопровождающего: «Самый большой в мире…»

Боясь попасть впросак, Дмитрий все время держал на лице гримасу напряженной задумчивости. Камодов, разразившись однажды шуткой, повернулся к Сулину и осекся при виде идиотского выражения его лица.

«Жалкий раб! — ругал себя Дмитрий. — Немедленно уходи в другой номер. Камодов не осудит».

Но он никуда не уходил.

Камодов, недовольный вялостью подчиненного, делал ему замечания. Сулин выслушивал их с покорной безучастностью. Он мечтал только о том, чтобы кончилась эта проклятая командировка и можно было бы спать по-человечески.

И вот, наконец, поезд помчал их домой. Последняя кошмарная ночь осталась позади. На горизонте замаячили знакомые очертания родного города. Камодов и Сулин, подготовившись к выходу, стояли в коридоре и смотрели в окно. Дмитрий, с темными кругами под глазами и заострившимся лицом, был похож на блудного сына, возвращающегося после скитаний к семейному очагу. И все же в глубине души он был доволен, что выдержал тяжкое испытание, не испортив отношений с Камодовым.

— Слушай, — вдруг сказал шеф, — я все хотел тебя спросить, да как-то неудобно было. Говорят, я маленько похрапываю. Это правда?

— Пустяки! — Сулин улыбнулся. — В пределах нормы, Павел Тимофеевич…

Поезд подползал к перрону.

Измена

В июле Алиса с ребенком уехала отдыхать на юг. Впервые после шести лет супружеской жизни Сулин получил месяц свободы. Тайное предчувствие, что в его жизнь войдет другая женщина, не оставляло Дмитрия. Она промчится яркой кометой, опалив неземным пламенем, и исчезнет так же неожиданно, как и возникнет. Или не исчезнет, будет где-то рядом доброй путеводной звездой…

Мысленно Сулин часто изменял жене.

В действительности же он был порядочным, верным мужем, и Алисе не в чем было его упрекнуть. Впрочем, рассказы бывалых коллег, никогда не упускающих момента, он слушал с тайным любопытством и хорошо скрываемой завистью. Он страдал от того, что не мог так же легко и просто поведать о своих похождениях, которых не было. Из всех женщин мира Дмитрию досталась Алиса, он этому часто удивлялся. Сознание того, что он будет верен ей до конца жизни, причиняло Сулину боль.

И вот теперь, оставшись один, он испытывал смутное волнение. Мозаика из женских лиц, мимо которой он обычно спешил, не останавливаясь, вдруг распалась на отдельные дразнящие существа. Но Сулин не торопился.

Если ему суждено встретить Ее, то он ее встретит. Все произойдет естественно и, в то же время, необычно.

Спустя неделю после отъезда Алисы Дмитрий возвращался домой с работы. В этот день он получил зарплату, которую не нужно было сдавать жене. Впервые он был хозяином разноцветных бумажек, лежащих в кармане. Деньги усиливали радостное восприятие жизни. Сулин неторопливо шел по проспекту.

Был летний вечер. Солнце, перевыполнив дневную норму, в последний раз потрогало пальцами мягкий асфальт и, удовлетворенное, скрылось. На клумбах зашуршали ночные цветы. Вызывая панику на тротуарах, прошла эскадрилья поливочных машин. Поправляя локоны, спешили на танцы мальчики в мужественных куртках. На бульварных скамейках терпеливо дожидались тьмы молчаливые парочки.

Пора было ужинать. Обычно он ужинал в ближайшей от дома столовой, где годами создавался культ свиного шницеля в венке негнущихся макарон. Но в такой вечер хотелось царских блюд и легкого вина. И Сулин повернул в ресторан.

Зал был почти полон, но место ему нашлось. Дмитрий очень редко бывал в ресторанах и поэтому чувствовал себя здесь довольно неуверенно. Кроме него, за столиком сидело трое изрядно выпивших мужчин. Они учили друг друга жизни, не обращая внимания на Сулина. Он тоскливо осмотрел зал в ожидании официантки. Заведение, сохранившееся с купеческих времен, подавляло примитивной роскошью. Потолок, разрисованный в прошлом женскими телами, теперь украшали яркие плоды. Но кое-где сквозь виноградные кисти проступали бесстыдные улыбки и селедочные хвосты русалок. В центре потолка на толстых цепях висела огромная бронзовая люстра, похожая на карусель. Сулин отметил, что сидит как раз под ней, ему захотелось перебраться за другой столик, но подошла официантка.