Из записных книжек - [6]

В исходе мая

Сегодня в шесть утра пошел в лес. Совершил обычный круг: от высоковольтной линии к водокачке, затем через поле, лесом и снова на широкую просеку высоковольтной. Погода была хмурая, изредка падали крупные одинокие капли. Синие просветы появились, лишь когда я подходил к дому. Но было тепло, а часов с восьми даже жарко. Видел отдыхающее после утренней дойки стадо. Оно лежало в сумеречном березняке, неправдоподобно, даже пугающе тихое; овцы прижимались к коровам, продолжавшим и в дреме пережевывать свою жвачку. Пастух варил кулеш возле ручья, протекающего по дну балки. Вкусный дым просачивался сквозь орешник, и я сперва увидел этот дым, а много спустя обнаружил тихое, доброе стадо. Поодаль бродил расседланный конь и пощипывал траву.

Пели соловьи, но третьим составом, ученики, что ли? Настоящего боя у них не получалось. И все равно они украшали утро…

Я шел лугами, старым, густейшим и высоченнейшим клеверищем, и промок почти до пояса. Еще не истек май, а уже все расцвело на диво, листва деревьев приобрела зрелый летний вид, и подберезовики появились, чего у нас сроду в эту пору не бывало, давно отцвели яблони, отцветает сирень. А вот зверья никакого не встретил, не то что вчера, когда в конце просеки мелькнул замшевый лосенок, а перед самым моим носом дорогу перешел большой серый заяц, с желтинкой в пахах, и, присев на задние лапы, долго выглядывал что-то впереди, не чуя меня, замершего за кустом. Вспугнутый — опять же не мною, — заяц повернулся и шмыгнул в кусты.

* * *

Сегодня было солнечно и ветрено. Воздух кишел мухами и какими-то нежалящими, слабыми комарами. Орала кукушка, скрипели и носились над просекой дрозды, крупные, но еще не отъевшиеся после прилета из дальних стран. Я шел по заросшей колее и был счастлив, как и всегда в лесу, когда один.

Потом я оказался на широкой проселочной дороге, толсто накрытой мягкой розоватой пылью. Ветер подымал пыль и дымком гнал на озимую рожь. Вдалеке на взгорбке пыль клубилась гуще и пышнее, и раз из розоватого облака выпорхнула стайка грачей и опустилась на край поля. Я стоял и думал: почему так смертно любишь все это — дорогу, пыль, грачей, зеленя, которые станут ржаным хлебом?

Я выходил из леса, когда увидел на земле, перед молодой елкой, толпу сорок и ворон. Они все кричали, подпрыгивали, угрожающе, как будто играли самих себя в мультфильме. И вдруг я увидел, что весь этот «базар» неспроста. В центре круга скорчилась большая огненно-рыжая лисица. Мое появление вспугнуло стаю, птицы стали с шумом разлетаться. Обалдевшая от страха лиса очнулась, внимательно, задумчиво поглядела на меня и, вытянув хвост, метнулась в ельник. Вспыхнула раз-другой рыжей шубой и сгинула.

Без хозяина

В компании секретаря райкома партии, редактора районной газеты и заведующего сельхозотделом был в Мещере, но не на озере Великом, а на Чубуковском, что возле Мартына. По дороге к озеру говорили о будущем Мещеры. Оказывается, Мещера из года в год теряет свое главное богатство — воду. Три самостоятельные мощные мелиоративные организации осушают этот водолюбивый край, никак не соотнося, не координируя своих усилий. Но еще большая опасность грозит Мещере с другой стороны: зарастают озера. Одно крупное озеро уже перестало существовать, исчезло с карты, сейчас на очереди Чубуковское. Кто-то додумался для подкорма уток сеять дикий рис, и егеря широким жестом шадровского сеятеля раскидали рис по озерам. Оказалось, он обладает фантастической способностью к размножению и невероятной устойчивостью к уничтожению. Если так дальше пойдет, он выпьет всю мещерскую воду. Единственный способ борьбы с рисовой зарослью — выдергивать ее руками, с корнем, но для такой очистки не хватит всего населения края. Пока что лишь озеро Высокое избежало порчи.

Секретарь райкома с горечью поведал, что до недавнего времени на полном серьезе обсуждался проект одного ученого, предложившего сделать из Мещеры, с ее могучей естественной поглотительной системой, подмосковную свалку. «Прекрасная мысль», «замечательный» ученый!..

— Мещера должна стать курортной зоной, — уверенно заявил редактор газеты. — Тогда она будет давать государству миллионные прибыли.

Секретарь райкома поддержал его. Они долго, увлеченно, со знанием дела говорили о том, какой должна стать Мещера, чтобы сохранить свое неповторимое лицо…

Да останется моя радость

Пошел в лес. Еще идучи полем, приметил тучу, вернее, некое притемнение в пасмурном небе, но не придал ему значения. А зашел подальше, чувствую — пропал. Даль задернулась не то белесым туманом, не то сеткой дождя, а весь лес просквозило страшным ветром. И желтые листья так и посыпались с деревьев. Я надеялся: ветер разгонит тучи. Какое там! Пригнал их навалом. И зарядил дождь, мощный, как из пожарного шланга. Я думал переждать его под березами, но с ветвей лило еще сильней. И я пошел не торопясь по раскисшей глинистой дороге домой. И чего-то мне стало весело, радостно, счастливо. Я шел и смеялся, как последний дурак. А ведь это подошла осень…

Сегодня отправился в лес после недельного перерыва. Хорошо! Последнее золото деревьев, а за опушкой ярко зеленеют озимые. Старухи собирают черные грузди, выковыривая их из-под прелой листвы. Изредка попадаются красные мухоморы с плоскими крепкими шляпками. Повсюду валяются сшибленные грибниками сопливые, скользкие, хотя в лесу сухо, мокрухи еловые — отрада Солоухина. Пошел к моему дубу, он весь, до листика, облетел, а другие дубы сохранили наряд. Их густая, плотная медная листва дивно хороша под крепким осенним солнцем.