Из записной книжки отставного приказчика Касьяна Яманова - [24]

Мало-помалу все пришли в себя.

— Ну, теперь едемте в Приказчичий клуб отравлять моего мужа! — обратись к князю, сказала Марфа Васильевна.

— Лучше погибну, но не решусь на преступление! — прошептал князь.

Марфа Васильевна побледнела.

— Коли так, так ладно же! Седлать коней! — крикнула она и через час неслась верхом на бойком, как вихрь, коне по набережной Лиговки. Перед нею, перевесившись через шею коня, лежал князь Слабонервов. Сзади их следовали пан, купец и верный джигит Узбек.

Они приехали на Волково поле, и князь почувствовал запах разложившегося трупа.

— Мы покажем тебе, как не почитать наши приказания! — говорила Марфа Васильевна, снимая князя с лошади и ставя его на ноги. — Узбек! делай свое дело! — крикнула она джигиту.

Тот поднял с земли что-то дынеобразное и свирепо поднес к самому лицу связанного по рукам и по ногам князя. Князь в страхе отшатнулся: в этом дынеобразном предмете он узнал отрезанную голову артиллерийского поручика, неделю тому назад обыгравшего его в карты. Вонючая и позеленевшая уже голова врага коснулась его губ. Он упал в обморок.

.. . . . . . . .

— Мы его посадим туда, — послышалось над его ухом. — Просидит ночку, так загубит и не семь душ, а семьдесят семь!

Князь очнулся и содрогнулся. Он понял, что его хотят посадить в «клоповник». Между тем его уже подтащили к зияющей яме, развязали руки и ноги и опустили в эту зияющую яму.

Полуголодный, с волосами, стоящими дыбом, он был страшен в эту минуту.

Как раз посередине ямы лежал совсем уже разложившийся труп. «На этом трупе копошилась какая-то живая, белая масса, словно он весь был обсыпан вареным рисом; но каждое зерно этого адского плова двигалось; каждое зерно имело маленькую, поворотливую головку; каждое зерно жрало то, по чему ползало» [3]:

В это время из щелей ямы вылезли клопы и пауки и принялись есть князя, а над головою его раздавался адский хохот отъезжающих мучителей.

.. . . . . . . .

К вечеру другого дня к яме подъехала Марфа Васильевна и спросила князя:

— Ну, что, загубишь теперь семь душ?

— Валяй хоть сотню! — отвечал князь.

Вылезая из ямы, князь почувствовал, что он безумно влюблен в Марфу Васильевну.

ГЛАВА III

«Солидные добродетели», «Жертвы вечерней» или «Дельцов», «Поддели», «По-американски»

(а-ля П. Боборыкин)

В тот же вечер, часу в двенадцатом, князь ехал с Марфою Васильевной на извозчике в маскарад Купеческого клуба отравлять ее мужа.

И хорошо, приятно было князю. Он сидел бок о бок с красивой, интеллектуальной и энергической женщиной и даже чувствовал запах ее молодого, здорового тела. Извозчик погонял кнутом лошадь с ловким московским пошибом.

— Люблю энергических мужчин, а то у нас все тряпки! — говорила Марфа Васильевна с легким московским пошибом в говоре. — Я ищу сильную натуру; мне нужна сила!

— Когда я был в Париже, то видел одну американку… — начал было князь, но в это время они подъехали к затянутому тиком подъезду клуба и жандарм высадил Марфу Васильевну с дрожек.

Маскарад был в разгаре. Блестя медными касками, бродили по залам кавалергарды и шуршали шлейфами породистые француженки, расточая свою бойкую речь с парижским пошибом и картавостью на букву р. Марфа Васильевна висела на руке у князя. В знаменитой голубой гостиной она встретилась с каким-то седым генералом и погрозила ему пальцем. Генерал нахмурил брови и приветствовал ее звуком «г-м».

— Вот муж мой, — проговорила наконец Марфа Васильевна, сжав локтем руку князя, и указала веером на громаднейшего мужчину с крупными губами.

Это была колоссальная фигура с огромным животом московского пошиба. Все в ней дышало силой. Он мог не спавши пропьянствовать кряду пятнадцать ночей, кряду десять ночей просидеть за картами и наутро, освежив себя зельтерской водой, работать как вол. Работа его состояла в доставлении проектов акционерных обществ. Он был богат, как Крез, и зарабатывал в какие-нибудь полтора часа по пятидесяти тысяч рублей. Фамилия его была генерал Автоматов. Между тем Марфа Васильевна подошла к нему.

— Здравствуй, «пуповина» петербургских дельцов! Рекомендую тебе князя Слабонервова.

— Не хотите ли ужинать? — предложил генералу князь, помня, что ему нужно отравить его.

— С удовольствием! — отвечал генерал, и они отправились в столовую, по дороге в которую Автоматов прихватил с собой какого-то мизерного человека со значком присяжного поверенного на фраке.

— Бутылку «вдовы Клико»! — крикнул князь и, разливая вино в стаканы, всыпал в стакан Автоматова яду.

Однако на титаническую натуру Автоматова яд не подействовал; мало того, гигант даже съел после этого целого поросенка с кашей и сказал князю:

— Не хотите ли вступить в нашу компанию, дабы объегорить одну барыньку насчет наследства? Возьмите три пая.

Князь поблагодарил и решился повторить попытку отравления.

— Едемте к Доротту, — предложил он.

Предложение было принято. Марфа Васильевна в радости захлопала в ладоши.

— Тройка — это роскошь! Помните, что говорит про тройку английский поэт Давид Копперфильд? — проговорила она.

Через полчаса тройка поджарых лошадей летела к Триумфальным воротам. Ямщик гикал на них с московским пошибом и подкатил к подъезду Доротта.