Из-за парты — на войну - [25]
— Нет, уж мы на равных условиях. Триста так триста! — храбро ответила Лена. — Давайте винтовку!
Взглянув на меня многозначительно, Лена уверенно протянула руку к винтовке, которую держал один из красноармейцев, и тот уже готов был отдать ее. Я поняла, что Лена надеется на меня.
— В самом деле умеете?
Лейтенант неуверенно поправил скрипучую портупею на новенькой гимнастерке, зачем-то снял и опять надел фуражку. Он медлил, а красноармейцы переглядывались, ожидая, что скажет командир.
— Конечно, умею! — твердо заявила Лена.
Лейтенант в раздумье почесал кончик носа, взял винтовку и, решившись, быстро протянул ей:
— Вот, берите! Три выстрела…
Он бросил смущенный взгляд на красноармейцев: как они, не осуждают ли его, командира. Но те добродушно посмеивались.
Взяв обеими руками тяжелую винтовку, Лена сказала, обращаясь ко мне:
— Давай-ка сначала ты.
— А вы… тоже умеете? — недоверчиво спросил лейтенант.
Но я уже отобрала у Лены винтовку и, прыгнув в окопчик, устраивалась в нем поудобнее. Крепко прижав приклад к плечу, я вспомнила, как стреляла на соревнованиях еще до войны, когда занимала призовые места: Сделав глубокий вдох и выдох, задержала дыхание и замерла, прицеливаясь. Неужели теперь промахнусь?
Все ждали.
Только бы не дрогнула рука… Выстрел!
Он прогремел неожиданно громко в тишине оврага. Я выстрелила еще раз, потом — еще.
Мы подошли к мишеням. Оказалось, все три пули попали в мишень — фигуру по пояс.
— Н-ну… — протянул, обрадовавшись, лейтенант. — Здорово! Вот как надо стрелять! — обернулся он к удивленным красноармейцам с гордостью, будто это его заслуга.
Видно было, что он доволен больше, чем я, чем Лена. Когда я протянула ему винтовку, он взял ее осторожно, как хрупкую вещь, и, качнув головой, посмотрел на нее так, будто в ней заключался какой-то секрет, неизвестный ему.
— Где же вы так научились? — спросил он с уважением.
— В стрелковой школе.
— Молодцы, девчата! — Он протянул винтовку Лене: — Попробуете?
— У меня плечо побаливает… Но я могу! — сказала она.
— Нет, нет! У нее сильная отдача.
Он сосредоточенно уставился на винтовку, потом посмотрел на меня, на Лену и весело предложил:
— Знаете, девчата, оставайтесь-ка у нас в части, а? Возьмем вас на довольствие, как положено. Будете довольны.
Мы с Леной переглянулись: может, и в самом деле остаться? Ведь мы хотели воевать — вот и случай подвернулся.
Но вдруг Лена, напустив на себя важность, насмешливо спросила:
— А воевать-то вы умеете?
Лейтенант густо покраснел и, опустив глаза, стал рассматривать носок своего сапога, слегка постукивая им по комку глины. Сапоги у него были новые, как и вся форма. Совсем еще мальчишка, примерно нашего возраста, он, видно, только недавно прибыл в часть из военного училища.
Наступило неловкое молчание. Лена, которая не собиралась обижать лейтенанта, теперь жалела, что так получилось.
— Нет, мы хотим, мы очень хотим остаться!
Наступив на комок глины, лейтенант с силой раздавил его, как бы желая этим сказать, что он хоть и молод, но сумеет справиться с врагом не хуже других…
— Завтра мы придем. Можно? — спросила я, и он, вскинув голову, уже весело посмотрел на Лену.
— Приходите, девушки, приходите!
— А если нас будет трое, возьмете? — справилась Лена, имея в виду Олю.
— Возьмем, возьмем! Приходите обязательно!
Нам пора было возвращаться. Попрощавшись с лейтенантом и красноармейцами, мы уже направились к узкой тропинке, по которой спускались со склона, когда Лена, вдруг остановившись, спросила:
— А как вас зовут?
Лейтенант, смотревший нам вслед, смущенно улыбнулся:
— Толя…
— Мы придем, Толя! Вечером, после работы! — крикнула она.
Поднимаясь по тропке, Лена несколько раз оглянулась: Толя стоял на том же месте, словно ждал, когда она обернется.
— Слушай, Лена, как же быть? Может быть, останемся? Ведь будут же они воевать! — говорила я Лене, когда мы вернулись к себе.
— Конечно, будут! Давай сходим к ним сегодня после ужина.
— Тогда надо найти Олю! Она бригадир, ей же нельзя так, сразу, все бросить, — сказала я, считая дело решенным.
Мы поспешили рассказать обо всем Оле, которая, естественно, должна была присоединиться к нам. Однако Оля, выслушав все до конца, подняла нас на смех.
— Значит, лейтенант Толя! — медленно и раздельно произнесла она, переводя взгляд с Лены на меня. — Так?
— Почему лейтенант? Не лейтенант, а в воинскую часть мы хотим… — стала оправдываться я.
— Вот дурочки! Да этот Толя просто разыграл вас!
Лена начала горячо возражать, защищая Толю:
— Нет! Не такой он, чтобы обманывать! Мы стреляли лучше всех, понимаешь! Он серьезно!
— Серьезно! Тоже еще — главнокомандующий нашелся! — продолжала Оля. — Да у этого вашего Толи есть командир, а у того — еще командир! Ясно?
— А может быть, они не возражают, — сказала я.
— Вот и узнайте, возражают или нет! Лейтенанта обворожили! Вот потеха!
— А мы узнаем! Сегодня же! — пообещала Лена.
Но когда, поужинав, мы отправились за овраг, чтобы серьезно поговорить с Толей и обязательно с его командиром, то никого там не нашли: воинская часть срочно снялась и куда-то ушла. Возможно, прямо в бой…
УХОЖУ В АРМИЮ
Уже почти два месяца мы ходили по лесам и полям Брянщины и Орловщины, копая противотанковые рвы. Фронт приближался. Иногда мне казалось, что в сутолоке разных дел и событий, связанных с войной, о нас могут забыть или спохватятся слишком поздно и мы останемся здесь совсем одни, безоружные. Может быть, даже окажемся во вражеском тылу. Но нас не забывали: время от времени к нам приезжал представитель из Брянского обкома партии, привозил газеты, письма, сообщал новости. Правда, сводки о положении на фронте были неутешительные, но все же мы находились в курсе событий и не чувствовали себя отрезанными от внешнего мира.
