Из-за парты — на войну - [17]

Наступил день, когда мы должны были прыгать с самолета. Получив парашюты, мы толпились на зеленом поле, ожидая своей очереди. Валя возбужденно говорила:

— Ну, Лека, вот ты и дождался! Помнишь, ты все хотел с самолета? Не боишься?

— Еще чего! — отмахивался Лека-Длинный.

Тимоха поглядывал на меня озабоченно, но не подходил, так как рядом со мной был Леша. Он только справился мимоходом:

— Хорошо пригнала подвесную систему?

Я утвердительно кивнула, а Валя засмеялась:

— Что, боишься, как бы Птичка не выскользнула? Поздно!

Два самолета непрерывно летали, сбрасывая парашютистов. На этот раз я не очень боялась.

— Иди садись! — сказал мне Леша, когда пришла моя очередь. — Да посильнее дергай за кольцо!

У крыла стоял Тимоха и ревниво смотрел в мою сторону. Когда я направилась к самолету, он шагнул ко мне зачем-то, по сразу же остановился.

И вот я в самолете. В передней кабине — Касаткин. Хитро посматривает на меня в зеркальце, набирая высоту. Мы кружимся над аэродромом, и когда стрелка высотомера доползает до цифры «800», обернувшись, кричит:

— Вылезай!

Перекинув ногу через борт кабины, я выбираюсь на крыло. Вылезать неудобно — мешает парашют. Лямка цепляется за что-то в кабине, я вожусь с ней, высвобождая, а ветер такой, что вот сейчас меня сдует, даже не успею приготовиться к прыжку.

— Быстрее! — кричит Касаткин.

Очутившись на крыле, лицом к хвосту самолета, я посмотрела вниз и крепче ухватилась за борт. Но Касаткин, не давая мне времени на переживания, приказывает:

— Прыгай!

Сделав глубокий вдох, я шагнула прямо перед собой. Мне показалось, я падаю в пропасть. Падаю очень долго… И в следующее мгновенье я с силой рванула вытяжное кольцо. Толчок — это раскрылся купол парашюта…

Держась обеими руками за стропы, я повисла, совсем не ощущая, что опускаюсь. Как будто остановилась между небом и землей… Далеко внизу пересекались светлые дороги, на зеленом поле аэродрома крошечными мушками выделялись самолеты.

Но это ощущение неподвижности прошло, как только приблизилась земля, и я отчетливо увидела, как быстро увеличиваются в размерах квадраты полей, полоски дорог, домики в поселке. Снизу все быстрее набегала земля. Ветром меня сносило в сторону от аэродрома, куда-то в поле. Я еще не умела скользить и не пыталась бороться с ветром, думая лишь о том, как бы успеть приземлиться. Подо мной было огромное поле, все желтое, и я неслась прямо на него. Упав в это желтое море, я скрылась с головой во ржи.

Пока я пыталась собрать запутавшийся во ржи парашют, подъехал мотоцикл с коляской, в которой сидел Тимоха.

— Ты что это — в Киеве хотела сесть?

Он помог мне собрать парашют, и мы вернулись на старт. Здесь Лека-Длинный встретил меня громким смехом:

— Вот так Птичка! Каждый раз номер откалывает. Опять весу не хватило?

Действительно, все, кто прыгал, приземлялись на аэродроме, и только меня понесло в рожь. Леша, прыгавший следом за мной, опустился в самом центре летного поля.

Закончив прыжки, мы возвращались домой веселые, полные новых впечатлений. Остановили на шоссе полуторку, влезли в пустой кузов, заполнив его до отказа. Было тесно и весело, все стояли держась друг за друга, раскачиваясь и чуть не падая, когда шоферу приходилось тормозить или увеличивать скорость.

Я опиралась о крышку кабины водителя, а рядом стоял Леша, держа меня за руку. Плечом я чувствовала, как бьется его сердце. Встречный ветер отчаянно трепал мои волосы, они хлестали его по лицу, но Леша не отстранялся, а нагибался ниже, чтобы прикоснуться к ним.

В тот же вечер я сочинила какие-то нелепые стихи, которые долго вертелись в голове и очень мешали.

Оттуда, где Медведица созвездьем ярким светится,

где звездами усыпан Млечный Путь,

спешу скорей на землю я, и мне сегодня верится,

что встречу я тебя когда-нибудь.

Над тихими долинами, над горными вершинами

крылом рисую светлые круги.

И может быть, услышишь ты мой зов из неба синего

и глянешь вверх разок из-под руки.

Я выполню задание, вернусь из рейса дальнего,

увидеть тебя страстно захочу.

Приду к тебе доверчиво на первое свидание,

а завтра снова в небо улечу.

Стихи я показала Вале, и она воскликнула:

— Так это же песня! Вот слушай… — И она быстро напела мне мотив. — Покажи Виктору!

— Нет, нет, я только тебе… — Я отобрала у нее тетрадный лист и спрятала в карман. — Просто я должна была отделаться от них, понимаешь?

Но Валя, не поняв, посмотрела на меня с недоумением.

…В июле, когда вся программа была выполнена, в аэроклуб приехала специальная комиссия, которая приняла у нас зачеты по технике пилотирования. Эта же комиссия отбирала ребят для учебы в военных летных училищах.

Получив пятерку, я прибежала домой сияющая и показала маме свидетельство об окончании аэроклуба.

— Видишь, все хорошо! — похвасталась я. — И не нужно было так волноваться.

Мама вздохнула, поцеловала меня и призналась, что во время школьных выпускных экзаменов тайком от всех ездила к начальнику аэроклуба и просила его отчислить меня.

— Ну, а он что? — поинтересовалась я.

— Сказал, что ты уже научилась летать и причин для отчисления нет. Я его очень просила…

— Как же ты могла? — огорчилась я.

— Боялась, что трудно тебе: и экзамены, и полеты. Когда я рассказала папе, он отругал меня. Ты ведь больше не собираешься летать?