Из-за денег - [18]

Я попятился в сторону двери, ведущей в чулан. Усатый нахмурил брови. Явно сбитый с толку он перевел взгляд с куртки на меня. Видимо, что-то стало проясняться в его голове.

— Не будь простофилей, Фред. Неужели ты не понимаешь, что здесь происходит?

Но разъяренный сообщник его не слушал.

— Не делай глу… — усатый не успел договорить. Пистолет Фреда выстрелил снова. Я нырнул в чулан и захлопнул за собой дверь. Тут же, наклонившись в темноте, я убрал в сторону доски, положенные мною над капканом. Затем я притаился, укрывшись за ящиками с картофелем.

Прошло меньше полчаса, прежде чем Фред открыл дверь. Его фигура четко вырисовывалась в проеме, освещенная снаружи. Одной рукой он держался за косяк, в другой был пистолет.

Я затаил дыхание и бросил в него картофелиной, которая угодила ему в грудь. Грохот выстрела раздался в темноте. Выругавшись, Фред сделал один шаг вперед. Еще один шаг, и его нога попала в медвежий капкан, щипцы которого с лязгом сомкнулись. Фред завопил от невыносимой боли.

Я осторожно снял со стены топор и приблизился к нему. Он стоял на коленях, тщетно пытаясь разжать обеими руками щипцы. Я взмахнул топором. Одного удара оказалось достаточно.

Подняв с земли автоматический пистолет Фреда, я заглянул в комнату. Главарь был также мертв, как Хэнк и Фред.

Я подошел к столу и выпил стакан виски. Мне предстояла нелегкая работа: перетащить три трупа в лес и закопать их.

Но я точно знал, где это лучше сделать. Глубокое ущелье, что начиналось в нескольких десятках метров от моей хижины, — идеальное место. Это я знал наверняка.

Ведь именно там, примерно год назад, я закопал труп Билли Стивенса, вместе с которым я ограбил банк. Нам удалось тогда взять только пять тысяч, что показалось мне маловато для раздела поровну.

Я достал из-под кровати сумку, которую вчера вечером поставил туда усатый, чтобы взглянуть на мою новую добычу.

Джеймс Пейслоу Я должен вернуться

Меня зовут Томас, и я отбываю пятилетний срок заключения в тюрьме города Б…, и мне совершенно необходимо вернуться домой как можно скорее. Между тем со мной хорошо обращаются. Не заставляют работать, лишь управляющий тюрьмой попросил меня приглядывать за его автомобилем и за казенным грузовиком. Я согласился, во-первых, потому, что я хороший автомеханик, во-вторых, здесь не принято говорить «нет» представителю властей. Я также взял на себя обязанность ремонтировать тюремную стиральную машину довольно старой модели. По натуре я вежлив и уважителен, и эти качества поспособствуют, надеюсь, снижению моего срока наказания. Ведь, повторюсь, я должен вернуться домой как можно скорее.

Все началось идиотским образом. Но прежде всего обязан пояснить вам, что с десятилетнего возраста я остался сиротой, и меня приютил мой дядя Эндрю, который и определил меня сначала в профессиональное училище, а затем устроил на работу в гараж грузовых машин, принадлежащий мистеру Лефорту.

Мне исполнилось девятнадцать, когда кончилась война, и моя военная служба проходила спокойно в транспортных войсках. Затем я возвратился жить в дом дяди Эндрю, прирожденного пройдохи, скупердяя и вместе с тем богомольного, строгих нравов, напичканного всякими принципами, подобно настоящему протестанту. Я отдавал ему все мое жалованье, и у него все же хватало доброты на то, чтобы оставлять мне несколько долларов, на которые я мог иногда выпить стакан вина после работы или сходить в кино, но не в каждое воскресенье.

Мы жили в десяти милях от города, в маленькой деревне, где все знали друг друга. У меня было достаточно, друзей и столько же подружек, не возражавших прогуляться со мной. Но, как это бывает, интересовала только одна. Увы, Джейн, этой девушке, я совершенно не нравился. И именно из-за нее я здесь.

Несколько раз я пытался пригласить ее в кино или на танцы. Бесполезно. Она предпочитала встречаться с каким-то городским типом, старше ее на семь лет, который, как мне казалось, больше прохлаждался у нас в деревне, чем находился где-нибудь на работе.

Поэтому я, в конце концов, образумился и охладел к Джейн. Через некоторое время я увлекся дочерью моего хозяина, довольно приятной блондинкой, чьи темно-карие глаза посматривали на меня не без удовольствия.

«Прощай, Джейн!» — подумал я. Но не тут-то было. Эта язва словно прилипла к моей душе и делала все, чтобы распалить меня. И поскольку Джейн жила по соседству, мне было крайне трудно избегать встречи с ней. Она говорила моим приятелям, что я в нее втюрился, и те посмеивались надо мной.

Это случилось вечером весной. Я возвращался домой, и она уже поджидала меня, стоя на тротуаре у крыльца своего дома. Джейн очень любезно поздоровалась и даже пригласила зайти к ней. Да, чуть не забыл сказать, что ее отец, работавший лесничим, неделями пропадал в чащобах дикой растительности и редко объявлялся у себя дома. Я отказался наотрез. И тогда она стала осыпать меня всякими оскорблениями вплоть до намеков на якобы мою мужскую неспособность. Я, разумеется, разъярился и влепил ей увесистую пощечину. Она потеряла равновесие и упала, ударившись головой о каменную ступеньку крыльца. Всю эту сцену видели люди, сидевшие в кафе напротив. И когда ее подняли, она уже была мертва.