Из воспоминаний сельского ветеринара - [34]
Глядя ему вслед, я с некоторым изумлением осознал, какой оборот приняли события после водворения у нас секретарши. Теперь дело дошло до открытой войны, и возможность наблюдать за тактикой противников добавляла к жизни немного перчика.
Вначале казалось, что победа достанется Зигфриду без особых усилий. Как-никак, мисс Харботтл служила у него, он держал в руках бразды правления, и, казалось, ей нечего было противопоставить его обструкционистской стратегии. Но мисс Харботтл была испытанным бойцом, очень находчивым, и оставалось только восхищаться, с каким эффектом она использует любое имеющееся в ее распоряжении оружие.
Собственно говоря, последнее время успех начал склоняться на ее сторону. Она вываживала Зигфрида, как опытный удильщик — лосося, вновь и вновь подтягивая его к своему столу и требуя ответа на одни и те же, набившие оскомину вопросы. Ее откашливание трансформировалось в сердитый лай, проникавший в самые удаленные уголки дома. Кроме того, она обзавелась новым оружием — полосками бумаги, на которых запечатлевала все промашки зигфридовского пера. Описки, неверные итоги сложения, неправильные записи вызовов — все это точно копировалось.
Полоски эти мисс Харботтл использовала как бомбы. Она никогда не пускала их в ход, если срочных вызовов не было, и Зигфрид не покидал приемной. Нет, она приберегала их до минут лихорадочной спешки и вот тут-то предъявляла ему очередную полоску со словами: «А с этим как?».
Лицо ее в таких случаях ничего не выражало, и сколько удовольствия она извлекала, наблюдая, как он весь съеживается, точно побитая собака, сказать невозможно. Но конец был один: Зигфрид бормотал извинения и оправдания, а мисс Харботтл, сияя праведностью, вносила в запись необходимые исправления.
И теперь я продолжал следить за тем, что происходило за полуоткрытой дверью. Конечно, меня ждали утренние вызовы, но болезненное любопытство приковало меня к месту. Мисс Харботтл с деловым энергичным видом постукивала ручкой по какой-то записи в книге, а Зигфрид переминался с ноги на ногу и что-то мямлил. Несколько раз он тщетно порывался уйти и, как мне казалось, вот-вот должен был достигнуть критической точки. Зубы у него стиснулись, глаза мало-помалу вылезали на лоб.
Зазвенел телефон, секретарша сняла трубку, ее наниматель метнулся к двери, но тут она радостно воскликнула:
— Это вас. Полковник Брент.
Он пошел назад, как во сне. Полковник, владелец скаковой лошади, был уже давно для нас гвоздем в сапоге: постоянные жалобы, постоянные вопросы, постоянное желание подловить нас на чем-нибудь. От его звонка давление сразу подпрыгивало.
Я тотчас понял, что нынче полковник в особой форме. Минуты шли, лицо Зигфрида все больше наливалось кровью. Он отвечал придушенным голосом, который внезапно перешел в крик. В заключение он хлопнул трубку на рычаг и, тяжело дыша, оперся о стол.
И тут, пока я смотрел на него, не веря глазам, мисс Харботтл начала вытягивать ящик, в котором держала бумажные полоски. Она выудила одну, кашлянула и поднесла ее к носу Зигфрида.
— А с этим как? — спросила она.
Я воспротивился искушению зажмуриться от ужаса и, как зачарованный, уставился на них. На несколько секунд наступила напряженная пауза, Зигфрид словно окаменел. Затем лицо его исказилось, резким взмахом он вырвал полоску у секретарши и с яростной сосредоточенностью принялся рвать ее. Он молчал, но все больше наклонялся над столом, и его сверкающие глаза надвигались на мисс Харботтл, которая медленно отодвигала стул, пока тот не уперся в стенку.
Зрелище было жутковатое: мисс Харботтл вжимается в спинку стула, рот ее чуть полуоткрыт, крашеные кудряшки дрожат мелкой дрожью, а Зигфрид, придвинув искривленное лицо почти вплотную к ней, рвет и рвет злосчастную бумажку с сокрушающей яростью. Затем он вскинул руку и, вложив в это движение всю силу, точно метатель копья, швырнул смятые клочья в корзину для бумаг. Они посыпались легким дождем конфетти в корзину и вокруг нее, а Зигфрид, так и не проронив ни звука, обернул зонд вокруг талии и широким шагом вышел из комнаты.
На кухне миссис Холл развернула пакет и извлекла из него кусок поджаристого пирога, большой кусок печенки и гирлянду чудесных сосисок. Она посмотрела на меня с легкой усмешкой.
— Что-то у вас, мистер Хэрриот, довольный вид сегодня.
Я прислонился к дубовому буфету.
— Да, миссис Холл. Я как раз подумал, что быть ветеринаром с большой практикой — вещь, пожалуй, хорошая, но, знаете ли, простому помощнику живется совсем не так уж плохо.
На исходе 30-х годов фармацевтические фирмы начали выпускать все больше готовых медикаментов, однако ступки и пестики по-прежнему широко использовались, например ветеринарами для толчения желудочных порошков, которые затем завертывались в пакетики, а также помощниками провизоров, вынужденными изготовлять огромное количество зубного порошка. Ступка обычно вырезалась из белого мрамора, но чаще употреблялись ступки из чрезвычайно крепкого фарфора, открытого Джосаей Уэджвудом в 1787 году.
В 1905 году было введено правило, делавшее обязательным по меньшей мере одно ежегодное купание каждой овцы. Обычно купали их весной и осенью в широкой неглубокой яме, специально для этого выкопанной. В воду подмешивались инсектициды.
