Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I - [3]
Лично я очень любилъ Юдавку, который проявлялъ ко мнѣ необычайное вниманіе и трогательную нѣжность.
Скончался дѣдушка отъ удара. Помню, какъ меня приводили прощаться къ нему, недвижно лежавшему на широкой отоманкѣ и тяжело съ хрипомъ дышавшему. При мнѣ его соборовали. Впервые присутствовалъ я при этомъ таинствѣ, оставившемъ во мнѣ надолго сильное впечатлѣніе. Мнѣ сказали, что таинство это совершается передъ смертью, и я впервые задумался пытливо и серьезно объ этомъ конечномъ житейскомъ событіи и о его роковой неизбѣжности.
Похороненъ мой дѣдъ въ Симбирскѣ въ мужскомъ Покровскомъ монастырѣ въ склепѣ, вмѣстѣ съ прахомъ бабушки Варвары Алексѣевны, недалеко отъ алтаря главной церкви, вблизи отъ покоющихся тамъ многихъ родныхъ и близкихъ семьѣ Наумовыхъ... Въ „добѣженскія” времена могилу стариковъ я часто навѣщалъ.
Со смертью дѣдушки, гнѣздо его на Лисиной улицѣ все распалось. Самый домъ былъ проданъ доктору Карлу Михайловичу Боровскому. Олимпіада Тимофеевна переѣхала въ г. Ставрополь Самарской губ., причемъ всю доставшуюся ей обстановку дѣдушкинаго дома она неумѣло, негласно распродала, такъ что лишь рѣдкія вещи удалось сохранить въ фамильныхъ рукахъ. Юдавка вскорѣ послѣ кончины старика Михаила Михайловича тоже отошелъ въ вѣчность, смертельно угорѣвъ въ банѣ, и лишь старый слуга Ѳеодоръ Ѳиногеичъ остался въ Симбирскѣ, въ качествѣ служащаго въ Троицкой гостинницѣ, никому не уступая насъ, какъ „своихъ Наумовскихъ господъ”...
2
Изъ родныхъ братьевъ и сестеръ моего дѣда я никого не знавалъ. Владиміръ Михайловичъ скончался въ молодости и похороненъ въ Римѣ. Евграфъ Михайловичъ, женатый на гр. Толстой и владѣвшій родовымъ Наумовскимъ имѣніемъ при с. Кокряти Казанской губ. Спасскаго уѣзда, жилъ постоянно въ Казани и скончался задолго до смерти дѣдушки Михаила Михайловича. Имѣніе же его перешло по завѣщанію къ ихъ пріемной дочери Анастасіи, вышедшей замужъ за казанскаго искателя богатыхъ невѣстъ, нѣкоего Греве, вскорѣ, за ненадобностью, бросившаго свою некрасивую, разоренную имъ супругу.
Бабушекъ моихъ — сестеръ дѣда Михаила Михайловича — Анну Михайловну, по замужеству, Тургеневу и Вѣру Михайловну Родіонову, я тоже не засталъ, и помню лишь ихъ потомство въ лицѣ Михаила Борисовича Тургенева, Анны Борисовны Татариновой (ур. Тургеневой), Ольги Борисовны Coковниной (ур. Тургеневой), а также Владиміра Петровича, Александра Петровича, Дмитрія Петровича Родіоновыхъ и др., но о нихъ рѣчь впереди.
Крестнымъ отцомъ моимъ былъ двоюродный братъ моего дѣда — Павелъ Алексѣевичъ Наумовъ, о которомъ я знаю лишь по наслышкѣ. Онъ владѣлъ огромными основными родовыми Наумовскими имѣніями, жалованными еще Царемъ Алексѣемъ Михайловичемъ, при с. Репьевкѣ, при дер. Юрманкѣ и Ивановской съ великолѣпными пахотными, лѣсными и луговыми угодьями, въ 18 верстахъ отъ с. Головкина и въ 17 верстахъ отъ города Симбирска.
Судя по разсказамъ, фотографіямъ и писаннымъ портретамъ Павелъ Алексѣевичъ былъ и по импозантной красивой внѣшности, и по образу жизни, настоящимъ бариномъ-аристократомъ, отличаясь ровностью и чрезвычайной мягкостью характера. Отъ перваго брака съ Бахметьевой у него было трое дѣтей — сынъ Николай, въ ранней молодости скончавшійся, и двѣ дочери: Александра, по мужу Безобразова, и Екатерина, вышедшая замужъ за родного моего дядю Михайла Михайловича Наумова (брата моего отца).
Вторымъ бракомъ дѣдъ Павелъ Алексѣевичъ женился на дочери мѣстнаго сельскаго священника (Репьевской церкви), полюбивъ, какъ преданіе гласитъ, ея красоту и кротость. Отъ этого брака родился сынъ Алексѣй, о которомъ придется потомъ подробнѣе говорить въ виду бывшей нашей съ нимъ дружбы, сосѣдства и совмѣстной службы.
Перейду теперь къ воспоминаніямъ, связаннымъ съ дорогими и незабвенными для меня обликами моихъ родителей.
Отецъ мой, Николай Михайловичъ Наумовъ, родился 3 апрѣля (ст. ст.) 1835 года. Свои ученическіе годы онъ провелъ въ Москвѣ, посѣщая извѣстную въ то время гимназію на Лубянкѣ. Затѣмъ онъ поступилъ въ Казанскій Университетъ, гдѣ его застала вспыхнувшая въ 1854 году Крымская война.
Несмотря на родительскій запретъ, отецъ все же покинулъ Университетъ и, поступивъ вольноопредѣляющимся въ Саксенъ-Веймарнскій Гусарскій полкъ, въ которомъ служилъ офицеромъ братъ его, Алексѣй Михайловичъ, восемнадцатилѣтнимъ юношей отправился на войну. Такимъ образомъ, онъ сразу же попалъ въ исключительно тяжелыя условія не только походной, но и боевой службы и жизни. Участвуя въ рядѣ дѣлъ съ непріятелемъ, отецъ быстро своей молодцеватой неустрашимостью выдвинулся, вскорѣ же получилъ за боевыя отличія офицерскій чинъ и назначенъ былъ ординарцемъ къ извѣстному генералу Липранди. Господь хранилъ моего отца даже отъ раненій, несмотря на рядъ испытанныхъ имъ опасностей. Такъ, запомнился мною его разсказъ, какъ, исполняя одно срочное порученіе генерала Липранди, онъ попалъ въ линію перекрестнаго огня, когда пули и снаряды свистали и разрывались вокругъ него. Конь палъ, гусарскій киверъ отца былъ насквозь изрѣшетенъ, самъ же онъ чудомъ уцѣлѣлъ...
Много тревожныхъ ночей приходилось проводить отцу, лежа въ грязи, лужахъ, подъ дождемъ лишь съ сѣдломъ подъ головой. Къ глубокому сожалѣнію, интереснѣйшія отцовскія письма, посылавшіяся во время войны моему дѣду Михаилу Михайловичу и сохранявшіяся въ моемъ семейномъ архивѣ, сдѣлались достояніемъ большевиковъ и вѣроятно подверглись общей участи всего оставшагося нашего домашняго скарба.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.