Из третьего мира – в первый. История Сингапура (1965–2000) - [172]

Чтобы отпраздновать свое посещение Сингапура, королева присвоила мне звание рыцаря Большого креста ордена Святого Михаила и Святого Георгия. Ранее, в 1970 году, премьер-министр Великобритании Гарольд Вильсон в новогоднем наградном списке представил меня к званию кавалера почета. Награждение таким высоким отличием относительно молодого, 47 лет, человека было делом необычным. Еще до того, как мне исполнилось 50 лет, я уже получил две британские награды, которые весьма ценились теми, кто вырос в бывшей Британской империи. Многолетние связи с Великобританией сформировали определенные ценности. Я получал награды от президента Египта Насера, императора Японии Хирохито, президента Индонезии Сухарто, президента Кореи Пак Чжон Хи, принца Камбоджи Сианука и других лидеров. Но эти награды не несли такого же эмоционального подтекста, как британские. Я думаю, что использование титула «сэр», который был присвоен мне вместе со званием рыцаря Большого креста ордена Святого Михаила и Святого Георгия, теперь вряд ли уместно. Тем не менее я все равно был счастлив получить эти две британские награды, даже если теперь они больше не открывают двери в высшее британское общество, как это было во времена империи.

Глава 23. Новые отношения с Великобританией

24 сентября 1975 года подразделение шотландских стрелков Gordon Highlanders сыграло на барабанах и волынках прощальный марш, провожая корабль королевских ВМС Великобритании HMS Mermaid, покидавший военно-морскую базу Сембаванг. Это был небольшой фрегат водоизмещением 2500 тонн – все, что осталось от когда-то базировавшейся здесь эскадры кораблей и авианосцев британских королевских ВМС. Вскоре после этого последние британские военнослужащие покинули Сингапур. Их уход символизировал собой конец 150-летнего политического и экономического господства Великобритании в регионе.

Экономически в регионе уже преобладали Соединенные Штаты, Япония, Германия и страны Европейского экономического сообщества. Это означало, что нам нужно было строить отношения с этими государствами с нуля. Лично для меня это было трудной переменой. Я был связан с англичанами на протяжении всей своей жизни, хорошо знал британское общество и его лидеров. У меня вошло в привычку слушать новости Всемирной службы Би-би-си и читать британские газеты. У меня были друзья и знакомые и в лейбористской, и в консервативной партии. Мне было легко налаживать контакты с англичанами и находить с ними общий язык. После ухода Великобритании мне пришлось познакомиться с американскими лидерами, с иными стандартами и стилем американских средств массовой информации, попытаться понять американское общество, которое было много больше и разнообразнее. С японцами, французами и немцами нам было еще тяжелее, ибо мы не говорили на их языке и не понимали их привычек.

Мы продолжали поддерживать старые связи с Великобританией, но одновременно развивали отношения с новыми важными центрами власти и богатства. Нам было грустно наблюдать за постепенным вытеснением экономики Великобритании Японией, Германией и Францией. Раз за разом экономический подъем в Великобритании замедлялся действиями профсоюзов, которые были вызваны не только экономической несправедливостью, но и классовым антагонизмом в обществе. Я считал, что большим препятствием для адаптации Великобритании к новым постимперским условиям было существование в британском обществе классовых предрассудков, от которых страна избавлялась очень медленно. После распада империи Великобритания нуждалась в переходе к обществу, основанному на меритократии. На деле в стране существовал правящий класс, стремившийся продемонстрировать свое отличие от рабочих особым произношением, социальными манерами и привычками, членством в клубах, обществах выпускников престижных школ и университетов. В 1991 году председатель правления корпорации Sony Акио Морита сказал мне, что его компания столкнулась с трудностями на своих фабриках в Великобритании, пытаясь заставить британских инженеров вникать в то, что происходило на конвейере. Японские инженеры начинали свою карьеру с самых низов, так что у них устанавливались приятельские отношения с подчиненными, которых они хорошо понимали. Британские инженеры, по его словам, предпочитали сидеть в кабинетах. Зная об этих недостатках, Маргарет Тэтчер на посту премьер-министра боролась с классовыми предрассудками и поощряла меритократию. Ее преемник Джон Мейджор говорил о «бесклассовой» Великобритании. Программа «новых лейбористов», осуществляемая премьер-министром Тони Блэром, также была нацелена на то, чтобы избавить Великобританию от классовых предрассудков.

К еще худшим последствиям вела политика в области социального обеспечения, которую лейбористы впервые стали проводить в 40-х годах и которую в рамках двухпартийного консенсуса поддерживали консерваторы. Эта политика снижала стимулы людей к труду и ложилась тяжелым бременем на экономику. Большинство лидеров двух основных партий, а также руководство либеральной партии знали о разрушительных последствиях этой социальной политики. Но до тех пор, пока премьер-министром не стала Маргарет Тэтчер, решением этой проблемы никто не занимался.