Из тьмы - [40]
Мать поймет и простит, а отец… Отец, пожалуй, перепугается. Он ведь всегда и всего боялся, а тут надо спасать не просто сына — большевика. Да и сын вроде уже не сын — продан… Нелегко понять сложности нового времени человеку, всю жизнь прожившему во тьме. Ничего. Уосук не задержится в Салбане. Он же понимает, что именно здесь будут искать его в первую очередь.
Сначала Уосук шел по дороге, но ноги увязали в песке, и он свернул на поросшую редкой травой обочину. Пройдя несколько верст, он почувствовал, что валится с ног от усталости. Дорога повернула в алас. На противоположной стороне аласа темнел незавершенный зарод[14]. «Стогометальщики, наверно, оставили в шалаше чайник или котелок. Попить бы горячего чаю», — подумал Уосук и двинулся к зароду.
Возле шалаша он нашел еще теплое кострище, над которым поднимался легкий дымок. «Неужели они ночуют здесь?» Шалаш оказался пустым. Уосук раздул костер, подогрел чайник и развернул Варварин узелок. В тряпице он обнаружил хлеб, кусок вареного мяса, осьмушку чая и две коробки спичек.
Подкрепившись, Уосук забрался в шалаш и без сновидений проспал до рассвета.
И снова в путь… Он шел по тракту, хотя понимал, что здесь легко попасться в лапы белых — другой дороги он не знал. Он чутко прислушивался к лесным звукам, опасаясь погони. И вот в середине дня сзади действительно послышался топот копыт. Беглец свернул с дороги и залег в молодом ельнике. Показалась бричка. В ней сидел Разбогатеев. Сзади скакали конные милиционеры. Сколько их было — Уосук сосчитать не успел.
«Дальше идти нельзя. Придется ждать, пока они не вернутся», — решил Уосук. Он нашел сухую ложбинку, натаскал туда березовых и лиственничных ветвей и лег. До Салбана оставалось верст пятнадцать, значит, раньше ночи им не обернуться. Уосук задремал. Кончился день, высыпали звезды — преследователи не возвращались. Наверное, заночевали в наслеге. Прошла ночь, засияло солнце. Уосук не трогался с места.
Разбогатеев проехал назад в полдень. Уосуку показалось, что на этот раз милиционеров стало меньше. Значит, где-то устроена засада? Где же? В отцовской юрте?
Уосук решил выждать. Он смастерил над своим лежбищем навес и, экономно тратя еду, просидел еще трое суток. За все это время по дороге не прошел и не проехал ни один человек.
Погода менялась в день по нескольку раз. То лил дождь, то дул ледяной ветер. Солнце выглядывало все реже. Кончилась еда. «Неужели они до сих пор там? Или я ошибся, и в Салбане никто не остался?»
Еще день-два — и он вообще не сможет двинуться. Нет, надо все-таки идти. Пусть засада. Помогут отец и мать лишь бы только увидеть их подальше от юрты…
Вдали послышалась монотонная якутская песня. Уосук присмотрелся. На дороге показался бык, неторопливо шествующий в сторону Салбана. За ним волочились тяжелые сани, на которых с вожжами в руках восседал крепкий старичок с бронзовым лицом и белой бородкой.
«Только сядет якут на быка — певец», — припомнил Уосук присловье. Он встал, отряхнул пиджак и. чтобы не испугать старика, подождал, пока он проедет. Затем вышел на дорогу и негромко позвал:
— Отец! Эй, отец!
Старик остановил быка и обернулся:
— Э-э, человек! Откуда взялся? Кэпсё![15]
— Ты куда едешь?
— На дальнее озеро. Рыбу ловить.
— До Салбана доедешь?
— Э-э, нет. Версты три останется.
— Подвези, отец!
Рыбак как будто обрадовался.
— Садись! Бык у меня сильный потянет и двоих. Опять же веселей..
Бык размеренно шел без понуканий, видимо хорошо зная дорогу. Некоторое время старик молчал, присматриваясь к юноше.
— Что-то я тебя раньше не видел!
— Я не здешний. Из Вилюйска иду.
— И все пешком? А по одежке судя, не из бедных.
— Как раз из бедняков. Самых последних… Я, отец, в Якутске учился. Вдруг — революция. Семинарию закрыли. Теперь вот домой иду. Денег на ямщика нет, потому и пешком.
— Далеко, стало быть, идешь?
— В Белое. Слыхал, может?
— Нет, не слыхал.
«Еще бы ты слыхал». — улыбнулся Уосук. Название это он только что придумал.
— А Салбан тебе зачем? Ночевать будешь?
— У Никифора Токура. Знаешь?
— Знаю такого… — недобро протянул старик. — Он что же, родня тебе?
— Сын его со мной учился.
Старик проворчал что-то себе под нос.
— Как живут Токуры, старина? — с замиранием сердца спросил Уосук, готовый к самым горьким вестям.
— Как не жить! Живут, перебрасываясь кусками сала. Нам такого богатства не видать, — осуждающе проговорил старик.
— Ты шутишь, что ли?
— Какие там шутки! Ты сам-то бывал у Токура?
— Давно… Проезжал лет пять тому через Салбан.
— То-то и оно. Токур теперь богач из богачей. Не в дырявой юрте — в настоящих хоромах живет!
— Что за чудеса!
— Пожалуй, не поверишь. Сына своего единственного купцу продал. Того самого, с которым ты учился. Продал ребенка и сам продался — первым помощником стал у купца. Берет у него чай, табак, водку, тряпье разное и обменивает в наслеге на пушнину, скот, масло. Само собой, не без выгоды для себя. Оделся-обулся, скот завел… Дальше — больше. Обнес столбовой изгородью летнее пастбище Улахан-Сысы и дом себе там поставил. Раньше полнаслега скотину пасло, а нынче одни Токуры блаженствуют. Бедняки шум подняли, к князю своему, Хахарову, кинулись, а тот: «Никифор теперь родственник купца Разбогатеева, не знаете, что ли? Помалкивайте, пока целы!» Пожаловались салбанцы начальству вилюйскому. Прибыл заседатель — и прямо к Токуру. Чем угощал его Никифор — неведомо, только на другой день собрал заседатель народ и сказал: «Никифора Токурова не трогать! Это пастбище принадлежит ему». И укатил.
Повесть Николая Якутского «Искатели алмазов» воссоздает историю одного из самых поразительных и выдающихся открытий советских геологов.В повести дана обобщенная картина трудных и долгих поисков, завершившихся открытием якутских алмазоносных месторождений.На фоне «охоты» геологов за алмазами писатель показывает несколько поколений ученых, преемственность славных традиций русской и советской геологии, прослеживает жизненный путь своих героев. Вместе с тем на примере якута Бекэ и членов его семьи в книге раскрываются великие перемены в судьбе якутского народа, совершившего после Октябрьской революции гигантский переход от примитивного общественного уклада к обеспеченной и свободной жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».