Из старых записных книжек (1924-1947) - [61]

- Как не тот?!!

Мы слегка развернули оставшийся у меня сверток. Там мирно покоились книги "Часы" и "Пакет".

- Фоня-квас! - закричал Жданов, выхватил у меня сверток и кинулся к лифту. На наше счастье секретарша была занята, говорила по телефону и не успела еще исполнить нашу просьбу - не вручила директору треста гостиниц черепки гостиничной тарелки.

* * *

Часто останавливается у нас, ночует на диване военкорреспондент С. Грубый циник. Это от него я впервые услышал омерзительную поговорку:

- Блат выше Совнаркома.

Он же зарплату называет зряплатой.

Его же изречение:

- Посидеть некогда лежамши.

Жизненный идеал этого С-ва:

- Солдат спит - служба идет.

Как обрадовался С., когда в нашей армии ввели погоны. Часа два он примерял их, пришнуровывал, красовался перед зеркалом.

* * *

На лестнице в Литфонде встретил Михалкова. Одет, как молодой царский генерал. Синяя бекеша, погоны, мерлушковая папаха, портупея.

Первые слова его:

- А м-мы вас п-п-похоронили.

Рассказал совершенно фантастическую историю о Введенском.

Они дружили - Михалков и Введенский.

* * *

Часто вижу в коридоре или в вестибюле гостиницы генерал-майора графа Игнатьева. Заметно стареет, но выправка по-прежнему гвардейская, форма безукоризненная. Чем-то похож на Викниксора.

* * *

Человек на фронте, где-нибудь под Харьковом или у Невской Дубровки, с удивлением, как нечто фантастическое, сновиденческое, проглядывает случайно попавший к нему клочок "Вечерней Москвы" от 26 декабря 1942 года:

Филиал Большого театра объявляет конкурс по следующим специальностям:

тенора 1 и 2

баритоны

басы

октависты...

Филиал ГАБТа - днем ДЕМОН, вечером ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО.

Госцирк - Борис Эдер с группой дрессированных львов.

Московский технический институт рыбной промышленности им. А.И.Микояна объявляет о публичной защите диссертации ассистентом Березиной Н.А. на тему: "Питание личинок стрекоз, как конкурентов и прямых вредителей мальков карпа и линя".

Положение в Тунисе...

Творческий опыт классиков.

Уникальная скатерть из цветного бисера...

1943

Достоевский о так называемых судебных ошибках:

"Лучше уж ошибка в милосердии, чем в казни".

("Дневник писателя")

* * *

Герой Одессы и Севастополя генерал И.Е.Петров, с которым я был знаком в Архангельском, после контузии страдает заметным тиком: подмигивает и дергает головой. Журналист N, автор книги о Севастополе, пишет об этом излишне, даже, пожалуй, до оскорбительности почтительно.

..."Оттуда, сдержанно улыбаясь, смотрит человек в пенсне. У него ритмично подергивается голова. Он поднимает руку к седеющему виску" и так далее.

Если бы этому журналисту нужно было воспеть безногого маршала, он, вероятно, написал бы так:

"Человек этот изящно и гармонично прихрамывает".

* * *

В Москве поют:

Ты эвакуирована далеко,

Бедная моя Сулико...

А в деревне Черной, в литфондовском лагере, ленинградские женщины пели:

Эвакуированным чужды

Все обольщенья прежних дней.

* * *

С каким удовольствием, с каким, я бы сказал, творческим аппетитом несколько раз повторяет маленький (четырех-пяти лет) мальчик в городском сквере - осточертевшую нам, взрослым, по ежевечернему нудному повторению формулу радиооповещения:

- Штаб эмпэвэо города Мас-квы пред-ла-га-ет: всем, кто еще не замаскировал своих окон, не-мед-лен-но эт-то сделать!

* * *

"Это величайшее искусство - уметь себя ограничивать и изолировать".

Эккерман{420}. "Разговоры с Гете"

* * *

Самые интересные страницы "Разговоров" Эккермана - те, где он говорит не о своем патроне, не об искусстве, истории или философии. Наиболее яркие, свежие, темпераментные и просто увлекательные страницы - те, где друг и секретарь великого поэта рассказывает о способах изготовления луков и о ловле птиц. Честное слово! Здесь он выразил себя наиболее полно и открыто.

* * *

Дамочку определенного профиля называют:

- Шпиковая дама.

* * *

Вот уже полтора месяца я в военно-инженерном училище, а не нашел времени записать ни одного слова. Нет, где-то на клочках, на полях и обложках учебных тетрадей кое-что записывал.

Кроме обязательных классных и строевых занятий на меня взвалили редакционно-издательские дела батальона: назначили редактором газеты. Ложусь в 2-3 часа ночи, а чуть свет уже подъем, побудка. Туалет, заправка постели, зарядка. Утренняя поверка. Строем, с обязательными песнями, идем в столовую. Американская консервированная колбаса, каша, хлеб, чай. Гимнастика. Классные занятия. Фортификация. Тактика. Топография. Аэродромное дело (наш батальон аэродромный). Строевые занятия. Часа два-три на полигоне. Стреляем. Бегаем. Берем препятствия, форсируем рвы, ползаем по-пластунски.

Небольшая передышка только после обеда.

* * *

Народ, в общем, хороший. Довольно много фронтовиков - сержантов, старшин и даже солдат, отличившихся в боевой обстановке.

* * *

Хорош двадцатичетырехлетний командир взвода, рязанец, похож на Есенина. Я старше его почти на десять лет. Он читал меня, гордится, что я в его взводе.

В Подлипках я шел куда-то узкой дорожкой. Навстречу три или четыре офицера, в том числе и Епихин. Я свернул с дороги, вытянулся, откозырял. Они мне ответили. Прошли. Слышу возмущенный голос Епихина: