Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1 - [65]

— Знаешь, Толик, вас уже теперь никого нет дома и можно сказать о некоторых моих секретах вашего воспитания. Ты и сам будешь отцом, тебе надо знать. Ты прочитал книгу «Преобразователь природы» о «Мичурине»? Прочитал. Знаю. А ведь это я тебе её подсунула. А книгу «Жизнь растения» Тимирязева? Тоже я положила так, чтобы она попала тебе в руки. Книгу о жизни Тимирязева? Тоже мною положена на видное место.

Это были книги, которые я с удовольствием прочитала в юности, и которые сохранились в нашей скудной библиотеке. Эти книги были найдены и выложены на видное место, когда был замечен стойкий интерес Толи к жизни растений. Уже в 9-м классе с удовольствием увидела на полке Толи книгу «Чарльз Дарвин и его учение», которую он уже сам раздобыл.

Толя удивлённо поднимает брови, а я продолжаю:

— Кстати, книжечка «Алкоголизм и дети» совсем не случайно лежала на комоде, и вы все её прочитали, хотя я и не говорила никому, чтобы вы обязательно её прочитали. Всегда помнила разговор с одним из моих учеников. Я как-то в разговоре с ним спросила, сколько он книг прочитал из рекомендованной им на лето литературы. «Мало», — ответил он. «Почему так? — спрашиваю. — Это же очень хорошие произведения». «Да знаете, Анастасия Николаевна, никак не читается. Я, может быть, с большим интересом прочитал бы эти книги, если бы мне не говорили, что их обязательно надо прочитать, если бы я сам их взял, а так — не могу, не могу и всё». Вот потому я и не говорила вам, прочитайте эту книжку да эту, всегда помнила слова того ученика, а просто выкладывала её на видное место. Тебе вот такую литературу подсовывала, потому что видела, что ты интересуешься этим, и ты её читал. Вот так-то, сынок. Так что в том, что ты учишься в сельхозинституте, и моя заслуга есть.

Последние уроки в семье

После окончания 10-го класса Володя начал готовиться к экзаменам за среднюю школу, для поступления в Университет на биофак. Предстояла большая работа. Однако вижу, наш Володя стараний больших в учебе не проявляет. Поготовится час-два, что-то попишет, полистает — и всё. По-прежнему дружит с Зиной, и дружба их крепнет с каждым днём. Вижу, их отношения начинают выходить за рамки обыкновенной дружбы.

— Володя, чем тебе нравится Зина?

— Она не такая, как все.

— А может это тебе только так кажется?

— Ничего не кажется. Посмотрела бы ты на наших девок! Это не девчата, а бабки какие-то. Совсем не такие, какие у тебя были. Таких-то почти нет.

Это он о девушках бывших моих классов.

— А чем они отличаются от тех?

— Матерятся как, ой! Вот бы ты «обрадовалась», если бы ты послушала, да посмотрела на них.

— Курят? Выпивают?

— И курят, и выпивают — всё есть. А Зина ничего этого не делает. Ей мать так и сказала: «Убью тебя, если хоть раз напьёшься».

По-прежнему сын допоздна бывает с Зиной. До страсти боюсь, чтобы не случилось осложнений и стараюсь как могу удерживать сына от слишком долгого пребывания с девушкой.

— Володя, ты опять начинаешь приходить слишком поздно.

— Да что я, маленький что ли? — вскипает сын. — Что ты всё мне: «Поздно да поздно». Сам не знаю что ли, когда мне приходить?

Ну, как ещё говорить, как предотвратить нежелательные последствия их дружбы? Слишком рано допустить их до брака. А сам на днях заявил: «Кончил десятилетку, теперь и жениться можно».

— Ну, нет, рановато, — решительно возражаю я.

— Сначала материальную базу создать надо, как вон в «Комсомольской правде» пишут, — вполне серьёзно опровергает сын своё же решение жениться.

— Ну, да, — быстро подхватываю его слова. — Вот тогда и женись, пожалуйста.

В душе поблагодарила «Комсомолку» за развязанную дискуссию на эту тему.

Однако молодость и ранняя физическая зрелость действуют против меня. Продолжительные свидания продолжаются каждый вечер. Решаю пойти на самый откровенный разговор, хоть и сомневаюсь в правильности и необходимости этого шага.

Ты понимаешь, что нельзя быть долго с девушкой…

— Что ты мне всё об этом говоришь? Сам не маленький, понимаю, — обрывает меня сын.

— Вот поэтому и говорю, с тобой так, что ты уже взрослый, — отбросив всякие сомнения, решительно и твёрдо продолжаю своё.

— Скажу тебе уж всё. Знаю, что больше тебе никто об этом не скажет. Видишь ли, при долгом пребывании вместе с девушкой возникают силы, с которыми вы можете не справиться. А произойдёт это, вы можете оба испортить себе жизнь и свои планы на будущее. А потом… ты знаешь, надо беречь девушку, с которой дружишь. Других девчат матери научат, как беречь свою честь, эту никто не научит. Тебе надо её поберечь. И ещё скажу тебе, будете вы потом с ней вместе или нет, девушка всегда вспоминает добрым словом того, кто хранил её честь.

Вот теперь, кажется, я до конца исчерпала весь арсенал своих убеждений. Зато и Володя последние мои слова слушал особенно внимательно, верно почувствовал свою ответственность за девушку и то, что говорю с ним, действительно, как со взрослым. А он и есть взрослый. Вижу это по тому, что не задал ни одного вопроса по поводу сказанного, не сказал ни одного слова. Значит, понял, о чём я веду речь.

Не надеясь на силу своих слов и убеждений и желая предоставить сыну больше возможности подготовиться к экзаменам в Университет, после окончания 10-го класса, устроила его на месячные подготовительные курсы. Не окончив их, Володя вернулся домой, чтобы помочь нам на сенокосе.