Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1 - [62]

В душе от всего сердца поблагодарила и незнакомую мне Полякову, и Н. А. Зайцеву, за их бескорыстное участие в судьбе нашего сына. Порадовалась за Володю, ну и, — чего скрывать! — погордилась немного собой за кое-какую удачу в воспитании детей. А вместе с тем подумала, какое это великое счастье, если в судьбах людей, особенно молодых, только что вступающих в жизнь, принимают участие не бездушные деляги, привыкшие работать только за деньги, думающие только о себе, и о своих корыстных интересах, равнодушные к судьбам других, а настоящие люди, такие, как наша учительница биологии Зайцева Н. А., сотрудница заповедника Полякова А. Д. и многие другие. Большое им сердечное родительское спасибо!

Ну вот, и Володя, как будто, начинает определяться в жизни, выбирать свою профессию, Володя — последний наш сын.

Довольна я, что и дети наши при определении своей профессии не руководствовались материальными соображениями, потому что о таких соображениях они никогда не слышат в нашей семье и потому не ставились они ими ни на первое, ни на второе место, не ставились всеми детьми, кроме Серёжи.

Бабушка

Закончил 10-й класс последний наш сын Володя, Володечка, Кумик — так мы его звали в детстве.

Какое радостное волнение испытывали мы, когда сыну вместе с аттестатом об окончании средней школы была вручена Похвальная грамота за особые успехи по биологии, а члены кружка юных орнитологов вручили ему памятный подарок! Да, стоит иметь детей и вкладывать душу в них, чтобы на склоне лет испытать вот такое приятное чувство. Когда ещё доведётся испытать подобное? Не часто приглашаются родители на собрания, где чествуются их дети, награждаются и поздравляются. А надо бы родителей приглашать на чествование их детей, а детей на чествование их родителей. Какое бы это имело большое воспитательное значение!

Володю сейчас уже не назовёшь мальчиком. Это юноша, вплотную подошедший к самостоятельной жизни. Всякая опёка над ним тяготит его, родительский совет начинает подвергать критической оценке. Всё чаще и чаще начинает поступать по-своему, а жизненного опыта ещё нет.

Нередко приходится доказывать ему правильность того или иного действия с нашей стороны, а порой построже и пожёстче говорить о том, что полную самостоятельность он получит только тогда, когда будет работать. А пока он на нашем иждивении и должен считаться с нами и, если он не научится считаться с нами, его родителями, он не сможет этого сделать и с другими, кто его будет окружать, а без этого хорошей жизни у него не получится.

— Володя, ну что бы было, если бы я совсем перестала обращать на тебя внимание, вон как те матери, которым бутылка заслонила даже собственных детей. Вот они не следят за ними, им на них наплевать. Детям у них всегда представлялась полная самостоятельность, а посмотри, что из этого получилось. Разве не могло бы и с тобой такое произойти, будь бы я такой же, как те матери?

Сын подумал и ответил:

— Могло бы, если бы раньше это произошло, а сейчас — нет.

Очень твёрдо прозвучало, к моему великому удовольствию, это «нет». И было оно тверже и значимее всяких заверений.

Да, действительно, повседневный контроль и за младшим сыном стал излишним.

— Ну, что же, посмотрим, как ты воспользуешься своей самостоятельностью, на что употребишь свою свободу. Она ведь не за горами уже.

— Посмотрим.

Вот и последний сын становиться гражданином своей страны. Получил новый паспорт и с порога, подняв его вверх, провозгласил:

— Я — гражданин Советского Союза!

— Да, ты уже гражданин Советского Союза, — очень серьёзно подтвердила я, вкладывая в свои слова всю значимость этого выражения. Сходила на кладбище, сообщила маме перед её могилой, что и последний её внук уходит из нашей семьи в большую самостоятельную жизнь.

Мама… Бабушка.… Как многим я обязана ей не только за себя, но и за то, что дети наши, её внуки, растут неплохими людьми. Ведь это же она выводилась со всеми ними, она заменяла меня, когда я была на работе, продолжая своё дело воспитания по тем же моральным устоям, по которым воспитывала нас, её детей. Никогда она не отмахивалась от внуков, никогда не проходила мимо их поведения, их поступков, строго спрашивая за них так же, как когда-то спрашивала с нас. Где не хватало своих сил, прибегала к нашей поддержке, и мы всегда поддерживали её в её требованиях по отношению к нашим детям, её внукам. Не послушаться бабушки, ответить ей грубо — было тяжким проступком и строго наказывалось, хотя тут, как нигде, приходилось соблюдать осторожность. Мама была доброй, чувствительной женщиной, к старости эти качества усилились, а требовательность уменьшилась. Она очень любила внучат, жалела их и порой проявляла к ним ненужную слабость. К нам, её детям, она относилась куда строже. Скоро я заметила, что она старается как можно реже говорить о провинности детей, чтобы не навлечь на них наказания, которое сама очень сильно переживала. Пришлось из всех видов наказания в этом случае оставить одно — словесное, в которое и вкладывалась вся строгость.

— Как тебе не стыдно было не послушать бабушку? Разве можно так делать? Посмотри насколько старше она тебя, а ты её не слушаешь. Она всё для вас, а ты, почему её так обидел, ну за что? — напираешь, бывало, на сына, и под конец категорически заявляешь: