Из писем к ближним - [36]

Сколько бы ни пересматривали устав о воинской повинности, в нем эта черта - повинность, столь мало сообразная с геройством, непременно останется. Количество будет предпочтено качеству, механические условия органическим. В старину военные уставы диктовались мужеством и были рассчитаны на героев. Нынче во всех странах военные уставы диктуются трусостью и сообразованы со штатским обывателем, с солдатом-дилетантом, наряженным в униформу. Прежде военным делало человека его львиное сердце, нынче - костюм. При таком состоянии общества приходится говорить не об отмене всеобщей повинности, - на это, повторяю, ни за что не решатся, - а хотя бы о некоторых улучшениях пеленой системы, о введении новых условий, которые хотя бы немного подняли военные качества разношерстного количества.

Из этих условий я останавливаюсь на некоторых, уже давно обсуждавшихся в печати. На днях сообщалось, например, что П. А. Столыпин очень заинтересовался идеей особого военного налога. Суть последнего в следующем. Если воинская повинность считается всеобщей, то несправедливо освобождать от нее кого бы то ни было, и те молодые люди, что получают те или иные льготы (по семейному положению и т.п.), обязаны все-таки нести известные жертвы для войны, хотя бы денежные. Затем, неспособные к войне тем не менее ведь пользуются военной защитой, стало быть, и они должны вкладывать в нее свой, хотя бы денежный, пай. Наконец, не желающие идти в строй, питающие отвращение к войне и болезненно-трусливые люди не должны браться в армию вовсе, как дурной материал ее, - но они должны оплатить ту военную защиту, которую дает им нация. Я лично вполне сочувствую введению подобного налога. Он даст значительные средства казне и очистит армию от негодных элементов.

В категорию неспособных к войне должны, мне кажется, зачисляться и враждебные России инородцы. Вместе с финляндцами следовало бы обложить военной данью евреев, поляков, армян и т.п. Гарнизоном государственности следует считать только господствующее племя. Золотой век нашей военной славы был тогда, когда армия набиралась из чисто русских. Насыпьте в пороховницу на треть мусору, и ружье едва ли выстрелит. Как Рим погиб от привлечения варваров в свои легионы, как от той же причины погиб соперник Рима - Карфаген, как погибла от той же причины великая персидская монархия, так в позднейшие века национальная пестрота погубила Византию и Польшу. Сильная армия должна быть строго национальной. Если мы побили Наполеона, то потому, что он повел на нас дюжину народов, а нас побили японцы потому, что армия наша сверху донизу, на целую треть ее, состояла из инородцев. Отстаивать державное могущество страны может только то племя, которое тысячу лет строило его и для которого это здание священно, как дом родной. Одна треть инородцев делает нашу армию качественно хуже на 33 процента, чем в эпоху Суворова: уже одно это обстоятельство способно вести нас от поражения к поражению. Так как кровь и золото - ценности несравнимые, то будемте брать с плохо защищенных инородцев двойное, тройное количество золота за нашу кровь, но остережемся допустить к защите России скрытых врагов ее. Когда господа инородцы сольются с нами - другое дело, но теперь при теперешнем настроении воспаленных национализмом маленьких племен напускать их в армию - опаснейшая ошибка. Просто удивительно, куда пропал наш государственный инстинкт и до какой степени мы разучились различать друзей от врагов?

Каждый раз, когда поднимается этот глубочайшего значения вопрос - об инородцах на государственной службе, - наши "всечеловеки" выдвигают, по их мнению, ошеломляющий довод: разве не верно служили России такие инородцы, как Миних, Грейг, Барклай, Багратион и пр.? Разве не было между инородцами героев, жизнь свою положивших за нашу родину? На это каждый раз приходится отвечать: да, были герои, но они не в счет. Названные иностранцы были людьми сами по себе военного призвания. Это были артисты войны, и, подобно артистам, они успешно служили бы на какой хотите сцене. Дай нам Бог побольше Грейгов и Багратионов, людей великих, к какой бы национальности они ни принадлежали. Но несколько сот тысяч инородцев, входящих в нашу армию, разве все они люди военного таланта? Разве это все рыцари и герои? На одного замечательного инородца сколько, однако, бездарных и ничтожных, а главное - сколько холодных, втайне ненавидящих Россию! Для них война действительно только повинность, притом постылая; между тем, чтобы быть славною и непобедимою, армия должна отправлять войну как высокий долг. Между этими двумя понятиями большая разница!

В числе многих выдвигается еще очень важный вопрос военной реформы: о возрасте армии. Полезно ли сохранять, как призывной возраст, гражданское совершеннолетие, т.е. 21 год? Опыт показал, что этот возраст выбран совершенно произвольно и не оправдывает тех надежд, какие на него возлагались. Обращаю внимание читателя на весьма замечательную статью полковника князя Багратиона в №.11 "Вестника Русской Конницы". "С каждым годом армия русская,- говорит князь, - становится все более хворой и физически неспособной. До трех миллионов рублей ежегодно казна тратит только на то, чтобы очиститься от негодных новобранцев, "опротестовать" их. Из трех парней трудно выбрать одного, вполне годного для службы. И несмотря на это, срок солдатской службы все сокращается. Хилая молодежь угрожает завалить собою военные лазареты. Плохое питание в деревне, бродячая жизнь на заработках, ранние браки, требующие усиленного труда в почти юношеский возраст, - вот причины физического истощения. В крепостное время народный труд и быт регулировались культурным надзором; преследуя лень, распутство и бродяжничество, помещики ставили народ в условия достаточного питания и здорового режима. После 61 года народ был брошен без призора. Устои семьи пошатнулись, молодежь потянулась на фабрики. Нынче парень с 14 лет и раньше уже не знает родной семьи; он ведет кочевой образ жизни по ночлежкам и трактирам около заводов. От худо кормленных и плохо работающих, недоедающих и перепивающих мужиков нельзя ждать здорового потомства. Среди пустых и вздорных вопросов, которыми заняты у нас теперь парламент и интеллигенция, - у нас не замечают этого надвигающегося ужаса: вырождения нашей расы, физического ее перерождения в какой-то низший тип. Еще на нашей памяти среди могучих лесов, теперь повырубленных, на благодатном черноземе, теперь истощенном, обитала раса богатырская в сравнении с бледными замухрышками, каких теперь высылает деревня. В 21 год нынешний деревенский парень является надорванным и полубольным. Врачи и ученые-теоретики чаще всего говорят на это: ну что ж, организм еще не развился, - дайте ему год или два окрепнуть. Но через год или два новобранец возвращается в часть таким же полукалекой. Да и от чего бы надорванному организму окрепнуть? Лишних два года недоедания и бродячей жизни, пьянства и полового истощения вряд ли способны укрепить организм.