Из пережитого в чужих краях - [49]
Грозные события, неожиданно разразившиеся в июне 1941 года, казалось, задели и этого неукротимого антисоветского активиста. Казалось, что удар грома заставил даже и людей этой категории проснуться и понять бездну своего морального падения.
Увы… Это только казалось!
В первые дни после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз я случайно столкнулся с ним на Елисейских полях, одном из самых фешенебельных проспектов мира, заполненном в предвоенные годы тысячами мчавшихся автомобилей всех марок и десятками тысяч элегантных, одетых по последней моде пешеходов обоего пола. Сейчас он был пуст: ни одного автомобиля, несколько велосипедов и редкие прохожие. Шел второй год гитлеровской оккупации Франции.
Я окликнул Орехова. До войны мне приходилось неоднократно бывать у него и лечить членов его многочисленной семьи. Я уже знал, что «Часовой» закрыт в Бельгии по распоряжению гестапо. Вид у Орехова был совершенно подавленный. Стараясь избежать иронии в голосе, я спросил его:
— Не кажется ли вам, Василий Васильевич, что ставка, которую вы и ваши единомышленники делали на Гитлера как на будущего «спасителя России», была тяжелой и, простите меня за откровенность, преступной ошибкой?
— Да, это так…
Он низко опустил голову и добавил:
— Мы ошиблись, мы ужасно и непоправимо ошиблись… Гитлер — не союзник. Он — наш враг. Нам нужна великая, единая, неделимая Россия. Ему — уничтожение России и уничтожение славянства. Но Россия выдержит и это испытание. Меня ни на минуту не покидает вера в то, что Россия непобедима. Как это произойдет, я не знаю, но победить Россию ему не удастся…
Мы шли по пустынному проспекту. Я продолжал:
— А не кажется ли вам, что ваша ошибка идет гораздо дальше и что двадцать лет подряд вы и ваши единомышленники толкли воду в ступе, грезя о так называемой «будущей великой, единой, неделимой» и ведя борьбу с теми, кого вы считали расхитителями русской земли? Выходит ведь как раз наоборот: величие, единство и неделимость Российской державы сейчас с оружием в руках защищают вместе со всем русским народом те, которых вы считали своими врагами?..
— Выходит, что так… — тихо ответил он и еще ниже опустил голову.
Больше мне не пришлось его видеть. Но в первые послевоенные годы я узнал, что эти проблески каких-то патриотических настроений, смутных, неясных и робких, рожденных разразившейся над родиной грозой, и этот намек на какое-то перерождение традиционной эмигрантской идеологии коснулись Орехова только поверхностно. Подлинного перерождения, которое в эти годы наступило у тысяч эмигрантов, с Ореховым не произошло. Сейчас же после победы он поехал в Лондон, где в его старые опустевшие мехи было влито новое антисоветское вино. Вернулся он из Англии тем, чем был все 20 лет до войны. Об ошибках больше не было речи. Борьба «до победного конца» возобновилась, и труба «Часового» протрубила поход.
В настоящей главе мне неоднократно приходилось упоминать, что в 1920–1941 годах правой части эмиграции пришлось пережить очень много разочарований. Поэтому ряды воинствующего контрреволюционного офицерства медленно, но верно редели. Одна за другой лопались как мыльные пузыри диверсионные вылазки кутеповских, миллеровских и туркуловских агентов; «вожди» один за другим сходили в могилу; «весенние походы» превратились в сплошной анекдот. Надежды на «внутренний взрыв» в Советском Союзе рухнули. Воздушный замок, который выстроила эта часть эмиграции, дал такие трещины, что эмигрантской мысли далее оставаться в нем стало невозможно.
Очень многие из числа воинствующих «активистов» прозрели, частично или полностью. Отсюда их отход и от РОВСа, и от других антисоветских организаций.
К 1941 году организации эти растеряли больше половины своих членов, отмежевавшихся от всякой антисоветской политики. Но другая часть продолжала бряцать оружием и трубила во все трубы о том, что «есть еще порох в пороховницах». Когда же в международных отношениях наступали острые моменты, эта часть поднимала голову, бросалась во все авантюры, которые при данной ситуации были возможны, и, не добившись ровно ничего, отступала «на заранее приготовленные позиции», терпеливо выжидая, когда международная обстановка сложится снова так, что станет возможной новая реализация бредовых идей «крестового похода против большевизма».
В середине 30-х годов разразилась гражданская война в Испании. Нужно ли говорить, что сотни этих воинствующих активистов очертя голову ринулись в качестве добровольцев в мятежные войска генерала Франко. Эти профессионалы от контрреволюции составили во франкистских войсках целое подразделение, просуществовавшее до конца гражданской войны. Многие из них сложили там свои головы. Описаниями их «подвигов» были полны в те годы страницы «Часового».
Наступил 1940 год. Началась финская война.
Новое волнение в рядах «активистов». На этот раз война идет на советской границе. Вот когда начнется наконец настоящий «весенний поход», которого 20 лет ждут «рыцари белой мечты»!
В штабе РОВСа — оживление. Совещания старших начальников следуют одно за другим. Канцелярия штаба заполняется бывшими офицерами белых армий — шоферами, рабочими с заводов Рено и Ситроэна, официантами парижских ночных кабаков, грузчиками, ночными сторожами. По сто раз в день слышится один и тот же вопрос:
Командующий американским экспедиционным корпусом в Сибири во время Гражданской войны в России генерал Уильям Грейвс в своих воспоминаниях описывает обстоятельства и причины, которые заставили президента Соединенных Штатов Вильсона присоединиться к решению стран Антанты об интервенции, а также причины, которые, по его мнению, привели к ее провалу. В книге приводится множество примеров действий Англии, Франции и Японии, доказывающих, что реальные поступки этих держав су щественно расходились с заявленными целями, а также примеры, раскрывающие роль Госдепартамента и Красного Креста США во время пребывания американских войск в Сибири.
Ларри Кинг, ведущий ток-шоу на канале CNN, за свою жизнь взял более 40 000 интервью. Гостями его шоу были самые известные люди планеты: президенты и конгрессмены, дипломаты и военные, спортсмены, актеры и религиозные деятели. И впервые он подробно рассказывает о своей удивительной жизни: о том, как Ларри Зайгер из Бруклина, сын еврейских эмигрантов, стал Ларри Кингом, «королем репортажа»; о людях, с которыми встречался в эфире; о событиях, которые изменили мир. Для широкого круга читателей.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.