Из Парижа в Бразилию по суше - [39]

Чтобы уберечься от наводнения во время ежегодных паводков, города в Сибири, как и вообще в России, строили на правом берегу — высоком, не затопляемом водой. Но это имело и свои недостатки: река, не признающая никаких преград, вымывает нижние слои отлогого берега, и тот начинает рушиться. Это происходит иногда столь быстро, что сравнительно недавно основанные города, такие, как Семипалатинск, Тобольск, Нарым, частично уже перепланированы.

Все сказанное выше можно проследить на примере берегов Лены возле Якутска. Любознательному географу есть над чем здесь поразмыслить. Правда, Жак, замерзая, только вполуха слушал популярную лекцию, которую специально для него читал его друг.

Заметив вскоре состояние Жака, Жюльен принялся его тормошить:

— А ну-ка, черт возьми, бодрее! Спать сейчас ни в коем случае нельзя! Необходимо сопротивляться апатии, а не то она примет угрожающие формы.

— На меня навалилась такая тяжесть… И потом, я буквально умираю от жажды.

— Это все от мороза. Так что на каждой станции надо пить побольше горячего чая и не стоять на месте.

— Месье Клене прав, — поддержал Жюльена Ловатин. — Хотя, я понимаю, на этой скучной равнине, между Леной, Алданом и Верхоянским хребтом, мне трудно хоть чем-то заинтересовать вас.

— Если уж теперь так нестерпимо холодно, то что же ждет нас потом? Ведь по мере продвижения к северу мороз будет еще сильнее.

— Простите, но это не так. Повыше в горах температура вполне сносная, там раза в два теплее, чем тут.

— Как? — подскочил Жак. — Вы утверждаете, что чем выше, тем теплее?

— Именно так.

— Но это опрокидывает все мои представления о метеорологии. Надо признать, что профессора, перегружая меня чтением классической литературы, почти не давали мне подлинно научных знаний. Итак, вы утверждаете, милый друг, что, поднявшись на несколько километров, мы сможем загорать, увидим кокосовое дерево, акацию и пальму, прямо как на моей будущей фазенде в Жаккари-Мирим? Я совсем не против. Тем более что здесь я не рискую наступить на гремучую змею.

— Ну, не совсем, конечно, так, — весело рассмеялся этой шутке русский, обрадованный, что Жак немного встряхнулся. — И все-таки то, что я вам сказал, — истина, подтвержденная опытом, и мы в этом скоро сами убедимся.

— Хорошо бы побыстрее! Но вы разбудили мое любопытство. Можете ли вы объяснить причину данного феномена?

— С удовольствием. Вы видите, как ясно небо и как спокоен воздух. А ведь стоило бы только подуть ветру, и мороз бы стал непереносим и всерьез опасен. Именно прозрачность и спокойствие воздуха — причина этого кажущегося противоречия. В действительности все довольно просто: более теплый воздух легче и поднимается вверх…

— Это известно… Такая закономерность используется при подъеме воздушных шаров.

— Вот именно… А более холодные и плотные слои воздуха опускаются, как более тяжелые, и скапливаются у поверхности земли. У нас в Европе, где зимой небо всегда облачное, эта смена слоев воздуха длится недолго. В Сибири же благодаря сухому воздуху, безветренной погоде и длинным ночам, в течение которых теплый воздух продолжает подниматься, верхние слои атмосферы прогреваются, а нижние — остывают. Поскольку данное явление неизменно, ото льда свободны не только горы Даурии или Алданского нагорья, но и вершины, расположенные между шестьдесят вторым градусом северной широты и Полярным кругом.

Жак, пораженный эрудицией купца, слов не находил, чтобы выразить ему свое восхищение.

— Да, месье Ловатин, — молвил он наконец, — человек вы удивительный!.. Я все спрашиваю себя, где и когда получили вы столь обширные знания?

«Действительно, сей торговец мехами — незаурядная личность! — снова подумал Жюльен. — Он еще ни разу не затрагивал в разговоре проблем, связанных с торговлей, но вопросы, касающиеся науки, никогда не застают его врасплох. Для русского довольно странно!»

— Боже ж мой, — лукаво улыбнулся Федор, — это все так просто! В вашей школе Тюрго обучают не только банальным законам коммерции, действующим в сферах производства, хранения и обмена продуктов, но и более общим вещам, относящимся к условиям производства, его развитию, эксплуатации недр и так далее. Я же, будучи русским, с особой старательностью изучал предметы, имевшие отношение к моей стране. Это приносило мне и пользу, и моральное удовлетворение.

— Неплохой ответ, правда, Жак? — тихо промолвил Жюльен. — Этот торговец лосиными, оленьими, куньими, беличьими шкурами, как говорится, любого заткнет за пояс своими познаниями.

Подъехав к станции, путники вдоволь напились чаю и, сменив лошадей, двинулись дальше, но ехали они теперь не так быстро, как до сей поры.

Станционный смотритель дал им в проводники конного якута — Шолема, которому вменялось в обязанность скакать перед санями и проверять дорогу. Такая предосторожность обусловливалась тем, что путешественникам предстояло переправиться по льду сначала через реку Амгу, а потом и через Алдан, ширина которого — полторы тысячи метров. С провожатым же опасность попасть на мертвый лед и затем рухнуть в бездну сводилась к минимуму.

Якут был рослым, примерно в метр восемьдесят сантиметров, человеком. Правильный овал, прямой нос, не слишком выступающие скулы и не такие уж узкие глаза делали его лицо красивым, особенно по контрасту с плоскими курносыми физиономиями бурятов и тунгусов. В общем, он являлся достойным представителем сильной, здоровой расы, к которой весьма подходит такое понятие, как «железные люди».