Из мухи получится слон - [31]

Мне в голову лезла всякая чушь, вроде: «Почему они выбрали такое неподходящее место для обсуждения своих грязных махинаций?», «Как мне избавиться от своего «хвоста», «Не рассказать ли Наташе, что мы с ней тоже находимся под наблюдением?». Последняя мысль показалась мне своевременной.

— Степанов обещал выделить людей для своей операции, — как бы между прочим сказала я. — Операции, которую они назвали «ловля на живца». — И с непонятной мне самой гордостью добавила: — Живец — это я.

Наташа молчала, увлеченно разглядывая стекло витрины.

— Эти люди должны держаться поблизости от меня, если хотят что-нибудь узнать, — с невинным видом продолжила я. — Они и сейчас где-то рядом.

В последнем замечании необходимости не было. Наташа подняла на меня глаза, полные горького разочарования и муки, и спросила:

— Почему ты… до сих пор молчала?

Я почувствовала себя неловко под ее скорбным взглядом и поспешно попыталась оправдаться:

— Заметь, я и сейчас могла бы не говорить. — Но даже для меня самой эта фраза прозвучала как-то гнусно, а по лицу Наташи можно было легко заметить, что чувства, ее обуревавшие, далеки от всепрощения.

Она гневно глядела на меня. Такой взгляд последний раз я видела у одной дружелюбной собаки, у которой отобрали любимую косточку, сберегаемую ею для особо торжественного случая, и выбросили в мусоропровод, где этой кости и было место. Потом Наташа преисполнилась надеждой, что это всего лишь моя дружеская шутка. Я готова была язык себе вырвать, глядя на ее мучения. Меня останавливала мысль, что этим я Наташу не утешу.

— Видишь ли, — начала я, — возможно, они и не здесь. Вчера, когда мы встретились, в чем я была одета?

— При чем тут как ты была одета? — с досадой бросила она.

— Нет, ты ответь.

— В пальто и беретике.

— Правильно, а сегодня я надела совсем другое, старое пальто, чтобы не привлекать к себе ненужных взглядов. Когда-то оно было светло-терракотовое, но после многих лет носки я сама затрудняюсь определить его цвет. А вместо беретика я надела шарфик. Парика менты под шарфом не заметят, они же мужики. Вот и получается, что, вероятно, они меня возле дома караулят. Конечно, не очень порядочно с моей стороны, но я не предупредила Степанова и их, что замаскируюсь. И они могли просто не узнать меня.

— Глупо так рассуждать. Может, они здесь, а может, еще где-то. Это бесплодное переливание из пустого ведра в порожнее. Я поражена, что ты скрывала от меня, своей подруги, правду. Но все еще можно исправить.

— Поясни свою мысль.

— Пожалуйста, — охотно согласилась Наташа. — Мы постараемся выявить человека, который следит за нами, и потом оторвемся от него. Это несложно будет сделать. Во всех детективах и шпионских фильмах главный герой, заметив слежку, заходил в кафе, магазинчик или любое подобное заведение. Всем заведениям присуща одна общая особенность. Они должны иметь второй, запасный выход, желательно на другую улицу. Теперь ясно?

— Насчет выхода ясно, но наш «хвост» тоже узнал Амелина. И, плюнув на меня, будет следить за ним. Или за обоими. Если я пойду за Амелиным, то «хвосту» и голову ломать не придется, за кем идти.

— Они не знают, как он выглядит. То есть знают, что он высокий блондин с карими глазами и все такое неопределенное. Но составлять фоторобот я отказалась. Отмазалась тем, что темно было на лестнице, толком не разглядела. Значит, они не смогут опознать его при встрече, — уверенно закончила Наташа.

— Бред какой-то. У них есть его фотография из читательского билета, который мы нашли в его вещах. Верно?

— Нет.

Охваченная нехорошим предчувствием, я повторила:

— Фотографию с читательского билета, из его сумки, которую ты должна была отдать как ценную улику в обмен на кое-какие сведения, интересные для нас.

— Я отдала сумку.

— Со всем содержимым? — продолжала допытываться я.

— Почти.

— Как клещами из тебя все вытаскивать приходится! Говори, несчастная, отдала ли ты читательский билет с фотографией или нет? Нет?

— Не отдала, — гордо вскинула голову эта ненормальная. — Не отдала, и, как видишь, правильно сделала.

— Сокрытие от следствия улик, способных помочь раскрытию преступления, как мне кажется, уголовно наказуемое деяние, — горестно заметила я.

— Если ты меня не выдашь, я ни капли не рискую. Никто, кроме нас с тобой, не знает, что именно было в сумке.

— А сам хозяин, у которого ты вырвала ее прямо из рук?

— Еще неизвестно, удастся ли поймать его с поличным. И потом, когда человека арестовывают, он не склонен требовать, чтобы ему вернули его читательский билет, — резонно заметила Наташа.

Я мысленно постаралась представить себе сцену, когда уже обритый наголо Амелин закатывает следователю грандиозный скандал из-за пропавшего читательского билета и отказывается принимать пищу и медицинскую помощь до тех пор, пока ему не пообещают найти его утерянное сокровище. И вот уже он лежит на узкой кровати с похолодевшими конечностями, ослабевший от голода, но по-прежнему непреклонный. А следователь — плотный дядька с усами в пол-лица и обширной лысиной — допрашивает своих подчиненных и упрекает их в безалаберности и безответственном отношении к уликам. Те отпираются и клянутся, что получили сумку уже без читательского билета.