Из глубины. Избранные стихотворения - [15]
Шрифт
Интервал
Жизнь, что без тебя – идёт, как шла,
жжёт своим огнём непобедимым,
и не помнит ни добра, ни зла.
В августовском небе – столько света.
Что с того, что застит свет беда,
что фрагменты сбывшегося бреда
нашей явью стали навсегда?
Некуда уйти от этой яви,
что страшней, чем в самом страшном сне.
Ты не должен был. Ты был не вправе…
Но не слышишь ты всех этих «не».
Словно бы актёр – остатки грима
смыл, и прочь со сцены, был таков!
Тихо так! Плетётся время – мимо
нас, деревьев, зданий, облаков.
Впрочем, мы ему ещё подвластны.
Мы на сцене. Мы освещены.
Мы кричим, мы с чем-то не согласны,
в паузах между словами – ясно
слыша вопль внезапной тишины.
20.08.05
«Играет Бог на дудочке…»
Играет Бог на дудочке.
Зовёт тебя: пора!
Мотай, дружочек, удочки.
Закончена игра.
Успел поерепениться.
Вся жизнь была – загул.
Теперь всё переменится.
Садись, дружок, на стул.
Поговори-ка с Господом, —
любил тебя, босяк.
О том, конечно же, о том, —
о чём не мог никак…
– Ещё пожить бы чуточку!
Хотя бы месяц, год!
…Играет Бог на дудочке
и ангелов зовёт.
20.08.05
«Кем ты станешь – горсткой праха…»
Кем ты станешь – горсткой праха,
иль душой, уже нездешней,
что витает, словно птаха?
Бывший грешник – всех безгрешней!
Словно взмыл из жизни чёрной —
остроклювой птицей белой.
Говорить теперь – о чём нам?
Не хватило жизни целой
для такого разговора
о высоком, главном, вечном.
Городили столько вздора
в неразумии беспечном!
Сколько вздора городили!
А теперь – молчит округа.
Но в молчанье этом – ты ли?
Как понять – когда ни звука?
Как понять, когда ни слова?
Но о том, чего не знаем,
намекни – душа готова:
зря ль живём и умираем?
26.08.05
«Тоска, как червь, сосущий в ране…»
Тоска, как червь, сосущий в ране,
хмелеющий от боли червь.
Никто не может знать заранее,
чей час придёт горчайший, чей.
Когда небесная завеса
разодрана и хлещет тьма,
то больше не имеют веса
все доводы. Сходи с ума.
Теряй себя в безмерной шири
и с головой ныряй во мрак —
ты самый одинокий в мире
(как, впрочем, всяк скорбящий, всяк!)
Не так ужасно – быть без крова,
отчаиваться, голодать…
Но как без смысла быть, без Слова?
Не высказаться. Не сказать.
Лишь междометья есть у боли.
Вздыхай. Кляни судьбу. Мычи.
Нет слов. Забыты все пароли.
Язык молчания учи.
27.08.05
Три стихотворения
1.
Знала бы, что косишь ты, коса!
Не померкнет небо голубое?
На деревья, птиц и небеса
я один гляжу – а не с тобою.
За себя гляжу – и за тебя.
И молю, чтоб солнце не остыло.
Об одном лишь и прошу, любя,
чтобы всё, что есть – подольше было,
чтоб не уходило так, как ты
(так внезапно, без предупрежденья),
оставляя зону пустоты,
горечь соли, боли наважденье.
2.
…Жаль, что уходящие – не знают,
чем поступок обернётся их,
что они безбожно отнимают
у ещё оставшихся в живых.
Мы и без того – полуживые.
Мы и без того – как бы во сне.
Не увидеть мир как бы впервые,
ибо тяжесть мёртвая – на мне,
ноша, груз свинцовый (клонит долу!
Не поднять тяжёлой головы).
Не глядеть с улыбкою весёлой
на такой зелёный цвет травы,
на такую синь в небесной дали…
Жить в оцепенении немом?
…Быть живыми – вопреки печали.
Побеждая смерть в себе самом.
11.09.05
3.
Вот тюрьма, что навсегда,
не увидеть воли.
Ты зачем залез туда,
спрятался ты, что ли?
Эта камера тесна.
Эта камера темна.
Здесь что осень, что весна —
только тьма и тишина.
Здесь что лето, что зима —
только тишина и тьма.
И не стоит и просить,
эти двери отворить.
Холмик с жухлою травой.
Серый камень гробовой.
1.12.05
«Жизнь идёт, бежит, летит… О смерти…»
Жизнь идёт, бежит, летит… О смерти
и не помним в этой круговерти.
Не глядеть. Не думать бы. Не знать.
Ах, уснуть – и смерть свою проспать,
суетиться, завтракать, обедать
и о смерти завтрашней не ведать.
А она – как тать из-за угла,
медсестрою, в чьей руке игла,
чтоб лилось беспамятство по жилам,
в облике совсем нестрашном, милом,
явится и тихо скажет: баста.
Вспоминал меня не слишком часто?
Думал, может, что меня и нет?
Не пугайся, милый. Гаснет свет.
17.09.05
«И молча ты кричишь, кричишь ты молча…»
И молча ты кричишь, кричишь ты молча.
Нет больше слов и угасает звук,
и лишь одно отчаяние волчье,
лишь одиночества проклятый круг.
И всё-таки – не сделаешь и шагу
сам по себе: всё – горе за спиной.
Оно – конвойный, что ведёт к бараку,
оно толкает и корит виной,
скрипит зубами, шумно дышит, плачет,
заснуть не даст, украло твой покой,
а всё же от тебя верёвку прячет
(зато платок быть должен под рукой)…
Да, горе – твой наперсник, соглядатай,
его забота – чтобы горевал,
чтоб яму рыл в своей душе лопатой,
мозоли на ладонях набивал.
Чтоб всё длиннее становились ночи
в бессонных думах, чёрных, как грачи.
Чтобы кричал ты – молча, молча, молча!
Никто не слышит ничего. Кричи.
31.08.05
«Тяготит меня ласковый свет…»
Тяготит меня ласковый свет,
мимолётный, непрочный, скудельный.
Я бы выбрал любую из бед,
вместо этой, уже запредельной…
В этот мир я влюблялся земной,
только нет ему больше доверья.
И как будто в согласье со мной,
головами качают деревья.
Всё на месте – листва и трава,
но уже чуть заметно ржавеет,
хоть на жизнь и имеет права,
но как будто уже не имеет…
Вот в чём соль. Вот что тайно горчит,
вот что тяжестью на душу ляжет.
Но природа о смерти молчит.
То, что знает – то нам не расскажет.
16.09.05
«Осень настала. Жаль мёртвой пчелы…»